Понятно, что сухие цифры статистики и макроэкономические канцеляризмы увертливо прикрывают драматическую реальность. А она такова, что обеднел, так или иначе, каждый второй. Это ясно из жалоб друзей и родных, случайно услышанных разговоров и ропщущих постов в соцсетях. У кого-то урезали зарплату, кого-то перевели на полставки, кого-то лишили премий, у кого-то пропал бизнес, кто-то залез в кредиты. Чем дальше углубляемся в коронакризис, тем больше людей лишаются привычного дохода.
Весной казалось, что в зоне риска — работники малого и среднего бизнеса, а также пострадавших сфер (туризм, услуги, непродовольственная торговля). Теперь зарплату урезают даже в госкорпорациях. Недавно жаловался знакомый сотрудник госкомпании: зарплату срезали на четверть, в должности понизили, объединив два отдела из-за сокращения, зато рабочий день уменьшили на два часа. Вот только отдыха больше не станет: работы столько, что урезанного дня на нее не хватит. Бюджетники тоже не защищены: их зарплаты состоят из окладов и надбавок, которые легко можно не выплатить под каким-нибудь предлогом.
Да, за черту пресловутого прожиточного минимума, может быть, опустились немногие. Но тут нечему радоваться. Нашего минимума и врагу не пожелаешь. Этих 11 тыс. рублей хватает на три похода в супермаркет да оплатить коммуналку. Тем не менее 20 млн человек даже таких денег не имеют. Кстати, с барского плеча прожиточный минимум в России увеличили — аж на 262 рубля, до 11 468 рублей на душу населения. Исходя из этой «внушительной» суммы, будут рассчитываться минимальные зарплаты и пособия в третьем квартале года.
Свои кровные в полном объеме получают разве что пенсионеры, и, наверное, они будут последними, на ком решат сэкономить. И на том спасибо… Но и пенсионерам приходится учиться жить в новой кризисной реальности, где привычной суммы уже не хватает на привычный набор товаров и услуг. Цены растут и очень перегоняют инфляцию — это замечают все. Кроме официальной статистики. Она у нас слеповата.
Очевидно, что бедных и беднеющих будет больше. Бедность не лечится появившимся лекарством от коронавируса. По иронии судьбы курс российского препарата стоит 12 тыс. рублей — почти как прожиточный минимум. Бедность не исчезнет с появлением вакцины (тоже недешевое удовольствие будет). Бедность не будет спадать пропорционально снижению числа заболевших. Посткоронавирусная бедность — это бомба с отложенным действием. Момент взрыва не за горами. В октябре заканчивается действие отсрочек по кредитам и налогам, а также моратория на банкротство. Эти меры удерживали многие компании на плаву. Сколько человек останется без работы — страшно представить.
Что делать? Вот, например, у Кудрина уже есть идеи: нужно расширить программы поддержки бедного населения за счет ФНБ. «При вложении нескольких сотен миллиардов, которые у нас есть, можно было бы многим помочь», — намекает глава Счетной палаты и уже не в первый раз призывает к этому. И правда, ведь деньги есть: в резервах пылится 13 трлн рублей. Но правительство аки Кощей Бессмертный продолжает над златом чахнуть. Только вот мы не в сказке Пушкина, и добру совсем не гарантирована победа над злом беспощадной бедности.
