По его мнению в обвинительном заключении отсутствуют конкретные факты.
Бывший гендиректор ООО «НПО Мостовик» разместил на своей странице в «Фейсбуке» обращение к суду с ходатайством о возвращении уголовного дела в отношении него прокурору.
Напомним, Шишову вменяется неисполнение обязанностей налогового агента (ч. 2 ст.199.1 УК РФ). СКР считают, что он в течение 10 месяцев 2014 года, имея реальную финансовую возможность, он не перечислил в бюджет удержанный из зарплаты работников налог на доходы физических лиц. Речь идет о сумме в 415,4 млн рублей. Все эти деньги, по мнению следкома, бывший глава «Мостовика» тратил на гашение кредитов, предоставление займов аффилированным организациям, рассчитывался с контрагентами.
«Предъявленное мне, утвержденное Прокуратурой Омской области Обвинительное Заключение от 09.12.2019г. содержит ряд несоответствий требованиям Законодательства и построено не на доказательствах, а на субъективных предположениях.
1) В ходе уголовного расследования мне трижды предъявлялись обвинения:
— 6 декабря 2018г.;
— 2 августа 2019г.;
— 25 августа 2019г.
В первых двух обвинениях рассматривался период с 01.01.14г. по 31.03.14г. В этом периоде у НПО «Мостовик» появились просрочки по уплате НДФЛ. В предъявленных 6 декабря 2018 г и 2 августа 2019 г обвинениях были указаны конкретные (даты, суммы, получатели и т.д.) факты перечислений, по оценке следствия, с моей заинтересованностью. Так требует Закон и с этим требованием я абсолютно согласен. И мне было понятно, как отвечать в Суде на конкретные обвинения, доказывая свою невиновность.
В предъявленном Обвинении 25 августа 2019г. рассматривается период с 01.01.14г. по 31.10.14г., но главное, в этом обвинении нет указаний конкретных перечислений с якобы моей заинтересованностью. Приводятся данные сумм оборота с различных счетов разных банков с общим, не конкретным назначением платежей и без доказательства в каждом конкретном случае моей конкретной личной заинтересованности. В обвинении нет точных дат и сумм совершения перечислений с указанием кому и за что, и в чем была в каждом конкретном случае моя личная заинтересованность. На такое абстрактное обвинение невозможно отвечать конкретно. Такое обвинение противоречит требованиям ст. 220 п.3 ч.1 УПК РФ.
2) Кроме того, в период с 04.04.14г. по 31.10.14г. в НПО «Мостовик» была введена процедура банкротства — «наблюдения». Сбербанк выкупил долю в компании, и была введена жесткая система управления финансовой деятельностью. В этот период времени я не мог единолично распоряжаться денежными средствами, что подтверждено документами и показаниями свидетелей, которые находятся в материалах уголовного дела. Очевидно, что в этот период я не мог проводить платежи, с какой-либо личной заинтересованностью.
На основе работающего в «Мостовике» многие годы бюджетного процесса, все подразделения, управляющие конкретным проектом и производствами, на основании утвержденных ежемесячных бюджетов, направляли в финансово-экономическую службу обоснованные заявки на платежи. Финансово-экономическая служба рассматривала эти заявки, и в зависимости от реальных финансовых возможностей предприятия и важности платежей, направляла их на утверждение. До апреля 2014г. окончательное утверждение осуществлял я единолично, за что готов отвечать.
Но после объявления о банкротстве была создана более сложная система управления платежами с участием компании «А&М» (имевшей вторую блокирующую подпись в банке) и с обязательным согласованием в Сбербанке. В той созданной ситуации я не имел возможности влиять на расходование денежных средств НПО «Мостовик». Поэтому этот период (с 01.04.14г. по 31.10.14г.) обоснованно не включался в обвинениях от 6 декабря 2018г. и 2 августа 2019г. и требует исключения из предъявленного мне обвинения 25 августа 2019г. по вышеизложенным обстоятельствам.
Также важно отметить, что в период после объявления о вынужденном банкротстве НПО «Мостовик» все платежи в бюджет были в 5-ой очереди, и это требование Законодательства в тот период времени никто не нарушал (п.2 ст. 855 ГК РФ Приложение 1 к Положению Банка России 19.06.2012г. №383-П и письмо Министерства Финансов РФ от 20.01.2014г. №02-03-11/1603. прилагаются). Позднее НДФЛ был переведен во 2–ю очередь платежей. Но Закон обратной силы не имеет и предъявленное обвинение в период с 01.04.14г. по 31.10.14г. является не законным и также требует исключения из обвинения и по этим основаниям.
3) Следствие не рассматривало и не учитывало обстоятельства возникновения сложного финансового состояния НПО «Мостовик» в начале 2014г. Необходимо напомнить, что НПО «Мостовик» был крупнейшим проектно-производственным предприятием России, способным реализовывать самые сложные проекты. Важно вспомнить, что предприятие (проектные подразделения, заводы и производства) было создано с «нуля» как инновационное усилиями многих тысяч омичей. В Омской области НПО «Мостовик» было крупнейшим работодателем (более 21 тыс. работников) и одним из крупнейших налогоплательщиков. Из материалов уголовного дела видно, что в 2013 г. только НДФЛ было уплачено более 1.2 млрд. руб. Платежи в бюджет для меня, как председателя Бюджетного Комитета Законодательного Собрания Омской области более 20 лет, были всегда приоритетными.
В связи с неплатежами по Олимпийским объектам (НПО «Мостовик» не получило объективную оплату и, в связи с этим, понесло убытки на сумму более 20.6 млрд. руб., а ГК «Олимпстрой», не рассчитавшись со строителями, вернул в бюджет РФ более 40 млрд. руб.). Естественно, что в этой ситуации «Мостовиком» в 1-ом квартале 2014г., была допущена просрочка по НДФЛ ~ 98 млн. руб. И опять же это было связано с необходимостью завершить (без оплаты, за свой счет) Олимпийские объекты (в том числе брошенные другими подрядчиками) и активно участвовать в эксплуатации многих объектов как во время Олимпийских Игр так и Параолимпийских. Выполнение этих задач в сложных финансовых условиях и условиях обеспечения безопасности преследовало государственные интересы, а не мои личные.
По завершении Олимпийского периода, в связи с указом о ликвидации ГК «Олимпстрой» и возврате им денежных средств в бюджет РФ, в начале апреля 2014г. в один день (в один час) все банки предъявили требование о досрочном гашении всех кредитов, большинство из которых были выданы как целевые на строительство Олимпийских объектов и их целевое использование строго контролировалось. В этой ситуации мы, соблюдая требования Закона, вынуждены были объявить самобанкротство. Тогда, имея огромный портфель заказов, НПО «Мостовик» имело реальную возможность выйти на мировое соглашение с банками, но, увы, другие обстоятельства не позволили это сделать.
При этом в уголовном деле есть решение Арбитражного Суда по привлечению меня лично к субсидиарной ответственности по банкротству НПО «Мостовик». Суд на всех стадиях рассмотрения, без моего участия, отказал в таком требовании считая, что в той сложной ситуации я действовал разумно в интересах предприятия, трудового коллектива и бюджета.
4) В Обвинительном заключении появилась не допустимая «вставка» на с. 41-44, являющаяся дополнительным обвинением, но отсутствующая в предъявленном мне 25 августа 2019г. обвинении.
Это грубое нарушение ст. 220 УПК РФ.
Кроме этого, эта «вставка» содержит многочисленные утверждения следствия, построенные на домыслах и противоречиях с материалами уголовного дела:
— НПО «Мостовик» в период с 01.01.14г. по 31.10.14г. получало кредиты и займы в банках и других организациях в значительных суммах, и все эти кредиты и займы под моё личное поручительство;
— строительство гостиницы в Олимпийском парке велось по Программе утвержденной Правительством РФ и имело государственный, а не мой личный интерес. При этом компанией «Мостовик-Девелопмент» я не руководил вообще;
— полномочия на распоряжение денежными средствами НПО «Мостовик» были переданы через блокирующую подпись на «открытый» в Сбербанке расчетный счет, оформленную на сотрудника «А&М» Шинкоренко А., и я не имел права на единоличное распоряжение денежными средствами, а значит и проводить платежи с личной заинтересованностью. Документы, подтверждающие эти действия, находятся в уголовном деле;
— выводы на решения Арбитражного суда от 17.12.18г. принципиально ошибочны;
— и т.д.
На основании вышеизложенного прошу Вас Ваша честь вернуть уголовное дело № 11802520037000006 по обвинению меня прокурору в связи с недостатками обвинительного заключения, препятствующими постановлению по делу законного и обоснованного приговора».
