Миллиардеры становятся главной целью оперативной интриги. Задача силовиков — экспроприация выведенных за рубеж капиталов
В последнее время трудно удивить публику арестом чиновника или силовика любого уровня. Дело Михаила Абызова на этом фоне выделяется тем, что к моменту задержания он во всех отношениях именовался бывшим. Бывший министр без портфеля, покинувший правительство, бывший бизнесмен, продавший ключевые активы. Но на самом деле его арест стал закономерным результатом как оперативной игры в отношении самого Абызова, так и процесса работы силовиков по социальной группе «миллиардеры», которая вовсе не завершена.
Товар — деньги — власть
Как и многие будущие миллиардеры, Михаил Абызов, мальчик из неполной белорусской семьи, поступивший в физико-математический интернат при МГУ, заработал первичный капитал в студенческие годы на импорте товаров народного потребления, а затем наладил торговлю на Российской товарно-сырьевой бирже. К тому моменту он уже забросил учебу, за что был отчислен из вуза.
В 21 год Михаил Абызов каким-то загадочным образом понял, что по-настоящему большие деньги скоро будут зарабатываться не на биржах, а в высоких кабинетах государственной власти. Поэтому, как сам затем не раз признавался Абызов, в 93-м он без раздумий воспользовался возможностью познакомиться с действующим депутатом Госдумы первого созыва Иваном Стариковым.
Депутат Стариков, прежде чем начать о чем-то расспрашивать молодого предпринимателя, минут десять внимательно изучал его внешний вид.«Миша в то время носил серьгу в ухе и косичку, что при достаточно тучном телосложении смотрелось необычно и совершенно точно нетипично для парламента. Поначалу мне хотелось его спросить:
«Парень, ты по адресу вообще пришел, может, тебе в рок-клуб?»Но я человек демократических убеждений, поэтому все-таки начал с разговора о семье и увлечениях», — вспоминает первую встречу с Абызовым Стариков.
Юноша откровенно описал свою биографию, признался, что отчислился из университета, и попросил помощи с трудоустройством. «Он сразу сказал, что пришел ко мне не из-за денег. Сказал, что хорошо зарабатывает. Его взгляд на кабинет его выдавал. Он просто хотел быть в этих стенах, потому что был уверен: здесь будут решаться большие вопросы», — говорит экс-депутат, отмечая у Абызова редкую зрелость в суждениях и, напротив, юношескую целеустремленность.
Так Абызов стал помощником депутата Госдумы.
Через год парламентарий и его помощник отправились в командировку в США. «Это был август 94-го. Мы прилетели, и пока я получал багаж, Миша пригнал ко входу в аэропорт микроавтобус. 22-летний пацан из Советского Союза, в чужой стране, со знанием языка ниже среднего договорился с прокатом авто за какие-то десять минут. Он не боялся разговаривать с людьми, даже если они могли его не понимать», — говорит Стариков.
В декабре 1995 года Стариков баллотировался на пост губернатора Новосибирской области.
Его предвыборную кампанию финансировал Абызов,
который полетел в Новосибирск вместе со своим патроном. Выборы Стариков в результате проиграл бывшему первому секретарю Новосибирского обкома КПСС Виталию Мухе, а Абызов благодаря этой кампании выяснил, что область нуждается в дизельном топливе для обеспечения посевной, и предложил избранному губернатору выгодную сделку.
Абызов обязался поставить топливо с Мозырского НПЗ с отсрочкой оплаты, но в качестве гарантии попросил передать ему в залог 19,5% акций «Новосибирскэнерго» — крупнейшей энергетической компании региона, на балансе которой находились несколько теплоэлектроцентралей.
«Миша слово свое сдержал, все поставил, область посеяла и пожала. Муха сначала смеялся — дескать, вот молодежь неотесанная, нефтепродукты везет за какие-то бумажки. А когда была допущена просрочка по платежам, Миша обратил залог в свою пользу. Виталий Петрович [Муха] дернулся было спорить, но потом опомнился: юридически сделка была защищена не в России», — описывает Стариков первое вхождение Абызова в капитал региональной энергосистемы.
Благодаря выстроенным своими руками бартерным схемам Абызов заработал большие деньги, купил новый 600-й «Мерседес» и нанял двух охранников. Несмотря на любовь к предметам роскоши, Абызов не был заносчивым, вспоминают его знакомые. «Он всегда хотел большего и понимал, что способен большего достигнуть», — говорит один из них.
«Он очень ценил власть. Мы как-то летали правительственной делегацией открывать курортный сезон в Сочи. Так вот Миша улетел на день раньше, снял шикарную сталинскую дачу, взял напрокат хороший автомобиль. И все… Он не ставил никаких встречных условий, а просто находился рядом с чиновниками. Он верил, что это дороже мелких гешефтов. И не прогадал».
«Приближалось время больших денег, и Миша, знаете, он это чувствовал», — говорит Стариков
В рамках реструктуризации государственного долга российское правительство объявило о демонополизации национальной экономики. Самой привлекательной монополией для зарубежных инвесторов было РАО «ЕЭС России», правление которого должен был возглавить Анатолий Чубайс — спецпредставитель президента Ельцина по связям с международными финансовыми организациями и один из главных исполнителей структурных преобразований экономики в 90-е годы.
Михаил Абызов уже имел опыт работы с энергосистемой в Сибири и уговорил Старикова организовать ему аудиенцию у Чубайса.
Правая рука Чубайса
Началом будущей реформы РАО «ЕЭС» послужило правительственное постановление № 829 от 19 июля 1999 года, которое многие эксперты считают одним из самых ярких признаков внешнего управления страной и ее экономикой в период президентства Бориса Ельцина. Этим постановлением было утверждено согласованное с Международным валютным фондом (МВФ) и Международным банком реконструкции и развития заявление правительства и Центробанка об экономической политике на текущий год, а также их совместное письмо — «О политике развития для целей третьего займа на структурную перестройку экономики и плане их реализации».
В частности, правительство и ЦБ обязались допустить в энергетику частных инвесторов, а прежде — увеличить к концу 2000 года до 75% долю денежных платежей за электро- и теплоэнергию для систем центрального отопления, отпускаемых РАО «ЕЭС России» и АО «Энерго».
С целью улучшения собираемости платежей правительством был сокращен перечень «стратегических» предприятий, которым нельзя отключать энергопитание.
Страна готовилась к повсеместному блэкауту, а отбор будущих топ-менеджеров происходил в Белом доме. Абызов, по воспоминаниям его знакомых, произвел впечатление на Чубайса на первой же встрече, где представлял разработанную им сложную схему взаимозачетов.
«Анатолий Борисович потерял нить разговора примерно на десятой минуте, но сразу же пригласил Абызова на работу. Миша отказывался долго», — вспоминает бывший топ-менеджер РАО Андрей Трапезников.
Анатолий Чубайс и Михаил Абызов. Фото: РИА Новости
Первый же год работы Абызова привел к массовым случаям отключения потребителей, среди которых были алюминиевые заводы, больницы, жилые дома и даже система ПВО на Дальнем Востоке. Андрей Трапезников вспоминает, как в то время регулярно приезжал в гостиницу «Россия» для интервью федеральным телеканалам об отключении очередного объекта, но уже по дороге узнавал о новых инцидентах.
«Существовал четкий уведомительный порядок, на основании которого отключали. Это было страшно, но нужны были деньги — РАО в то время само не платило своим работникам, не говоря про поставщиков и бюджет», — говорит он.
Абызов в первый же год работы доказал свою эффективность, на четверть уменьшив объем неплатежей.
Однако останавливаться на этом молодой топ-менеджер не собирался — он планировал отключать крупных энергопотребителей из числа промышленников.
Для этого он вывел в отдельную группу 500 крупнейших предприятий промышленности, с которыми начал агрессивные переговоры.
Конфликты Абызова с «красными» директорами и олигархами открыли новый фронт войны — с губернаторами, поскольку в структуре бюджетных доходов их областей основную долю занимали налоговые поступления от промышленности. «У него в приемной по три-четыре губернатора сидели. Все приезжали, чтобы «расшить» неплатежи», — говорит Трапезников.
К реализации реформы «РАО ЕЭС» приступит уже после президентских выборов, по итогам которых победу одержит Владимир Путин.
Новый президент примерно три года будет осваиваться в Кремле, прежде чем начнет борьбу за топливно-энергетический комплекс страны с нефтяниками и инициирует резонансную передачу активов ЮКОСа в государственную «Роснефть».
Первое уголовное дело против олигархов привело к отставке главы президентской администрации Александра Волошина, в то время возглавлявшего совет директоров РАО, и вызвало критику у предправления монополии Анатолия Чубайса, который, однако, смог завершить начатую им реформу в 2008 году.
Абызов и Чубайс за это время стали друзьями и, по воспоминаниям их общих знакомых, часто отдыхали вместе: летали рыбачить на Камчатку, сплавлялись на байдарках по горным рекам, катались на снегоходах по тайге.
Правда, в 2005 году Михаил Абызов уже покинул пост зампреда правления РАО.
Отставка пришлась на его 31-й день рождения, который он отмечал вечерней прогулкой на теплоходе в кругу коллег и друзей. Иван Стариков был в числе приглашенных и отметил перемены в настроении Абызова:
«Я помню, он за вечер раз пятьдесят заказал песню [группы «Ария»] «Я свободен».А потом тоном усталого учителя сказал мне: «Хочешь быть первым — не вставай ни в одну очередь». Потом я нашел эту фразу у Паоло Коэльо, удивился: Миша, оказывается, не только биржевые сводки читал».
Почти все знакомые Абызова утверждают, что работа в РАО не принесла ему больших денег, но именно в тот период бизнесмен приобрел новые энергоактивы, в частности, угольные разрезы в Кузбассе, а также увеличил свой пакет в «Новосибирскэнерго». Вместе с тем все его знакомые признают, что работа в РАО позволила Абызову узнать изнанку энергосистемы страны и сделать ставку не на скупку новых генераций, а на приобретение проектных и строительных организаций, специализирующихся на ремонте текущих и строительстве новых энергетических фондов. Они были консолидированы в группе «Е4», которая вошла в RU-COM . Стоимость приобретенных активов, по разным оценкам, составила от 200 до 250 млн долларов.
За то время, что Абызов структурировал свой бизнес, он успел поработать в совете директоров нескольких энергокомпаний и год поруководить «Кузбассразрезуглем» по приглашению Андрея Бокарева. С этим бизнесменом Абызова связывали общие интересы в Кузбассе, где оба владели угольными месторождениями, и в РЖД.
В то время «Е4» уже была лучшей на рынке энергетического строительства, но миллиарды долларов и строчку в рейтинге Forbes Абызов, как полагают многие его знакомые, получил во многом благодаря отношениям с ближним кругом нового президента Дмитрия Медведева.
В период 2008–2011 годов структуры Абызова получили десятки миллиардов рублей на подрядах крупнейших госкомпаний.
Никто из знакомых Абызова толком не знает, как именно бизнесмен сумел получить такие объемы, но почти все уверены: огромную роль в этом сыграл помощник Медведева Аркадий Дворкович.
Родом из джаза
С Дворковичем Абызов, по воспоминаниям их общих знакомых, познакомился на совместных совещаниях руководства РАО «ЕЭС» и администрации президента. Дворкович руководил экспертным советом в администрации, возглавляемой Дмитрием Медведевым, и помогал РАО «ЕЭС» в разработке нормативной базы. Тогда топ-менеджер и чиновник, вероятно, стали друзьями — Дворковича часто видели на джазовых вечерах, которые любил устраивать Абызов.
По воспоминаниям некоторых участников, бизнесмен арендовал в Подмосковье особняк, куда приглашал лучших джазменов.
За коньячными сессиями и раскуриванием кубинских сигар гости, сплошь крупные бизнесмены и чиновники, откровенно обсуждали политику и политиков, выстраивали бизнес-союзы и заключали сделки.
У Абызова в то время уже была репутация бизнесмена из дальнего окружения Дмитрия Медведева, но по мере приближения новых президентских выборов он и сам приближался к Кремлю. Интрига вокруг будущей кандидатуры на пост президента висела в воздухе около полугода, за которые крупный бизнес разделился надвое: одни ожидали решения от Путина, другие поддерживали Медведева.
Абызов был в числе последних и, по воспоминаниям его знакомых, в случае второго срока Медведева рассчитывал на должность министра энергетики в новом правительстве.
Однако в сентябре 2011 года на знаменитом съезде «Единой России» Дмитрий Медведев предложил членам партии выдвинуть на президентский пост Владимира Путина, а сам сообщил о планах возглавить кабинет министров. Спустя месяц сторонники Медведева взялись разрабатывать программу правительства в рамках созданного общественного комитета, работу которого было предложено координировать Абызову.
В новом правительстве Абызов стал первым министром без портфеля — в Белом доме он отвечал за организацию работы правительственной комиссии по координации деятельности «Открытого правительства».
При этом сам Абызов был одним из самых непубличных министров, но сумел отметиться скандалом: в 2015 году в прессе появилась информация о споре министра с «Реновой» Виктора Вексельберга на полмиллиарда долларов в суде Британских Виргинских островов. В ходе разбирательства было установлено, что бизнесмены еще в 2007 году устно договорились поделить активы компании «КЭС», но Абызов предпочел свое участие не афишировать и оплатил будущую долю в виде процентных займов на сумму 380 млн долларов. Однако после кризиса 2008 года Вексельберг в одиночку реструктуризировал банковские кредиты и приобрел новые активы, объявив о снижении доли партнера почти на четверть.
Поскольку «КЭС» готовилась к продаже структурам «Газпрома», Вексельберг предложил Абызову закрепить за ним право выхода из бизнеса за фиксированную сумму в виде специального опциона на 451 млн долларов (сумма займов Абызова с набежавшими процентами).
Вскоре Вексельберг продал «Роснефти» долю в ТНК-ВР за 7 млрд долларов, проведя самую крупную сделку в истории России, и Абызов предъявил опцион к погашению. Структуры Вексельберга обратились в суд с требованием признать опцион недействительным. Абызов подал встречный иск — по его версии, все займы несостоявшимся партнером были выведены.
В это же время началось банкротство группы «Е4», которая накопила долг на сумму свыше 33 млрд рублей.
И хотя Михаил Абызов продолжал оставаться одним из лидеров правительства по доходам, общий размер его состояния, по оценкам Forbes, к 2016 году снизился вдвое — до 600 млн долларов. По воспоминаниям его знакомых и бывших сотрудников аппарата правительства,
Абызов понимал, что через два года покинет кабмин, и хватался за любые предложения по продаже своих активов.
Тогда с предложением приобрести бывшее «Новосибирскэнерго», переименованное в «Сибэко», к Абызову обратился его давний знакомый Андрей Бокарев.
Эти переговоры не приведут к сделке, но станут поводом для столкновения самых влиятельных элитных групп в Сибирском федеральном округе (СФО) и арестов, в том числе самого министра.
Сибирский гамбит
Компания «Сибэко» стала первым камнем в фундаменте энергетической империи Михаила Абызова и оказалась одной из пяти независимых региональных энергосистем, не попавшей в РАО «ЕЭС».
По состоянию на конец 2016 года «Сибэко» принадлежали пять теплоэлектроцентралей (ТЭЦ) в черте Новосибирска, которые вырабатывали 70% теплоэнергии и не менее трети электроэнергии для города, а также значительная часть областных магистральных сетей.
В зависимости от монополиста находился полуторамиллионный город, что делало Абызова одной из самых влиятельных фигур в регионе. В начале нулевых он близко сошелся с новым губернатором Новосибирской области Виктором Толоконским, который за последующее десятилетие сформировал новую сибирскую элиту.
«Сибэко» с 2006 года на протяжении пяти лет косвенно получала из бюджета Новосибирска миллиарды рублей по довольно странной схеме.
Компания подсчитывала стоимость отпускаемой энергии на основании так называемого балансового метода, то есть исходя из рыночных механизмов. Но управляющие компании реализовывали полученное от «Сибэко» тепло конечным потребителям не дороже, как логично предположить, а дешевле, следуя установленным государством нормативам. А для покрытия убытка обращались за бюджетной субсидией в городскую мэрию.
Муниципальная власть фактически субсидировала «Сибэко» через многочисленных посредников, которые после получения бюджетных средств, как правило, банкротились.
В то время Толоконский переместился с поста губернатора на должность полномочного представителя президента по СФО, но это никак не повлияло на отношения «Сибэко» с бюджетом. Например, совет депутатов Новосибирска большинством голосов принял программу ремонта коммунальных сетей Новосибирска, в рамках которой «Сибэко» получила из бюджета более 1,5 млрд рублей.
Все это происходило в тот период, когда городскую мэрию возглавлял Владимир Городецкий.
Он же в 2014 году был избран губернатором Новосибирской области, а Толоконский возглавил Красноярский край, но помог избраться в мэры коммунисту Анатолию Локотю.
В конце 2016 года перед сибирской командой встала самая главная задача: обеспечить безболезненный рост тарифа на тепловую энергию, чтобы повысить инвестиционную привлекательность «Сибэко».
По воспоминаниям знакомых Абызова, в ноябре министр начал переговоры со своим старым знакомым Андреем Бокаревым. Стоимость сделанного Абызову предложения никто не раскрывает,
но в качестве главных условий сделки сразу два источника называют увеличение тарифа на тепловую энергию на 15%.
«Сибэко» направила заявку тарифному регулятору, в которой обосновала индексацию тарифа увеличением расходов на устранение текущего износа 70% теплосетей. Прежде чем повысить тариф, областное правительство должно было защитить заявку в городском совете депутатов.
В начале декабря 2016 года мэр Новосибирска Анатолий Локоть обратился к муниципальным депутатам с этой инициативой.
«Не вкладываться в обновление сетей, износ которых сегодня составляет 70%, просто нельзя. А иных источников дохода у нас нет», — сказал депутатам Локоть, напомнив про базовый посыл Владимира Путина, озвученный в последнем послании Федеральному собранию: «Доминанта внутренней политики — сбережение народа. Именно народ является носителем основного потенциала развития будущего нашей страны. Скажу, что это полностью совпадает с тем, о чем мы всегда с вами говорили, о чем мы думаем».
Вопрос о повышении тарифов был включен в повестку только во второй половине декабря, на сессию городского совета приехал лично губернатор. Владимир Городецкий не просто так затянул с визитом к муниципальным депутатам: перед тем как принять непопулярное решение, грозившее осложнить его переизбрание в 2018 году, чиновник провел консультации с внутриполитическим блоком администрации президента.
На Старой площади не торопились вмешиваться, а до новогодних праздников оставалось около двух недель, что заставило губернатора против его воли внести предложение о повышении тарифа в городской совет.
Перед Городецким стояла непростая задача.
По одну сторону от чиновника находились жители города, чьи пенсии и зарплаты в 2017 году было решено не индексировать (и в этой связи туманные перспективы на грядущие выборы), по другую — энергетический монополист с действующим федеральным министром во главе.
Городецкий отвечал на вопросы депутатов косноязычно, давая понять, что от «Сибэко» зависит бесперебойная работа всей энергосистемы города.
Решение о повышении тарифа было принято большинством голосов — в начале 2017 года губернатор подписал постановление о повышении тарифа на 15%.
В это самое время местные элиты начали организовывать митинги, призывая граждан выйти на улицу и выступить против нового тарифа. Через некоторое время за ситуацией в Новосибирске уже пристально следили в администрации президента, но не давали Городецкому четких указаний. Неопределенность в позиции губернатора не позволяла закрыть сделку по продаже «Сибэко».
Количество сторонников отмены повышения тарифа росло с каждым новым митингом, а осенью достигло четырех тысяч человек благодаря участию оппозиционного политика Алексея Навального. В то время как люди на улицах города требовали отставки Городецкого, к губернатору дважды прилетал Толоконский и трижды — вице-премьер Аркадий Дворкович.
«С учетом того, что в других муниципальных центрах Сибири ставки тарифа были еще выше, ему [Городецкому] говорили дословно:
«Ты сейчас отменишь тариф, а потом Навальный поедет по другим городам и добьется того же».
«Еще ему обещали помочь с реализацией крупных инфраструктурных проектов, в частности со строительством хоккейного стадиона. Настоящей головоломкой стали звонки из аппарата премьер-министра — там тариф поддерживали», — вспоминает бывший чиновник правительства Новосибирской области.
Организаторы митинга подали заявку на проведение очередной демонстрации, но буквально за пару дней до согласованной даты Владимир Городецкий отменил собственное постановление о повышении тарифа.
К такому решению чиновник пришел после визита в администрацию президента и к генпрокурору Юрию Чайке, чьи подчиненные в Новосибирской области начали проверку обоснованности и законности индексации тарифа.
Сделка по продаже «Сибэко» была отменена, но ее обстоятельства стали поводом для резких политических перестановок в Новосибирской области.
Владимир Городецкий по рекомендации президентской администрации добровольно ушел в отставку, уступив место бывшему мэру Вологды Андрею Травникову. Церемония официального представления нового врио губернатора была обставлена превосходно: полпред президента в СФО Сергей Меняйло зачитал президентский указ, Травников сообщил о поставленной президентом задаче обеспечить экономический рост региона, Городецкий просил население поддержать кремлевского кандидата.
Так впервые за двадцать пять лет в Новосибирской области появился внешний кандидат в губернаторы. Свое отношение к кремлевскому ставленнику региональная элита продемонстрировала весной 2018 года, когда в качестве его конкурента был зарегистрирован мэр Новосибирска Анатолий Локоть. Выдвижение Локотя поддержали все местные элиты, включая заместителя полпреда Вадима Гончарова, уважаемого в среде силовиков члена команды секретаря Совбеза Николая Патрушева.
Михаил Абызов был среди тех, кто финансировал избирательную кампанию коммуниста.
По воспоминаниям знакомых Абызова, министр выделил крупную сумму денег, рассчитывая после выборов приватизировать муниципальный «Водоканал».
Противостояние врио губернатора и кандидата-коммуниста завершилось приглашением последнего в администрацию президента, которому предшествовало возбуждение уголовного дела в ГСУ ГУ МВД по Новосибирской области в отношении чиновников городской мэрии.
В июне Локоть и Травников выступили с совместным обращением, в котором сообщили об устранении противоречий и пообещали поддержать друг друга на выборах мэра и губернатора.
После успешного избрания Травникова его предшественник Городецкий получил назначение в Совет Федерации.
Зато остальные участники тех событий попали в разработку ФСБ, которая начала прослушивать Михаила Абызова,
его доверенного управляющего и топ-менеджеров энергокомпаний вскоре после начала переговоров о продаже «Сибэко».
Оперативная игра
Разработкой Михаила Абызова, как следует из представленных следствием в Басманный районный суд Москвы оперативных материалов, занимались сотрудники 11-го отдела Управления «К» СЭБ ФСБ (контрразведывательное обеспечение органов правительства и администрации президента).
Это управление стало опорным подразделением Лубянки в расследовании политически значимых уголовных дел осенью 2016 года, когда его возглавил выходец из Управления собственной безопасности (УСБ) ФСБ Иван Ткачев. Этого с виду простоватого белгородского генерала в период работы в УСБ ФСБ отличала солдатская прямолинейность и исполнительность, которой объясняли низкое качество уголовных дел, возбужденных на основании оперативных материалов его подчиненных.
Однако в действительности генерал и его ближайшие помощники едва ли не первые выяснили, какая именно информация востребована политическим руководством страны, и потому вместо бесполезных оперативно-разыскных мероприятий сделали ставку на создание и использование мощного аппарата агентов и доверенных лиц.
Выполняя государственные задачи по документированию преступлений, особисты зачастую сами создавали своим объектам предпосылки для нарушения закона или, что еще страшнее, негласных правил. Внешне все выглядело естественно и даже чересчур просто:
сначала объекту разработки создавались искусственные условия для нарушения закона, а затем его подталкивали к активным действиям.
Эта методика начинала применяться оперативниками РУБОПов против членов группировок еще в 90-е, что позволяло пресекать заказные убийства, но в то же время помогало вербовать боевиков и получать от них оперативно значимую информацию. В конечном счете это ожидаемо привело к всплеску коррупции в рядах правоохранителей и сращиванию милиции с криминалом: призванные бороться с организованной преступностью силовики установили над многими группировками контроль.
Сотрудники УСБ ФСБ, использовавшие аналогичные методы оперативной работы в нулевые повторили тот же путь, за одним исключением — их объектами становились их же коллеги из смежных силовых подразделений. Вербуя высокопоставленных сотрудников МВД, ФСКН, Следственного комитета и Генпрокуратуры, чекисты получали ценных осведомителей и надежных помощников.
В 2015 году именно УСБ ФСБ стало главным репрессивным инструментом против региональных элит, не согласившихся с политикой Кремля по централизации власти. Самыми громкими стали аресты главы Республики Коми Вячеслава Гайзера, губернатора Сахалина Александра Хорошавина и губернатора Кировской области Никиты Белых.
В 2016 году зачистка региональных элит продолжилась арестами на Дальнем Востоке и в Приволжском федеральном округе, подготовкой которых занимались те же контрразведчики, но перешедшие в новое управление. Подобно отбойному молотку, новый глава Управления «К» СЭБ ФСБ заколачивал под стражу одного за другим чиновников и бизнесменов.
Для выполнения новых задач, требовавших контроля над поведением объектов, обширная сеть агентов пришлась как нельзя кстати.
Для самих чекистов, закаленных в междоусобных боях, новые цели из числа федеральных чиновников и миллиардеров оказались легкой добычей.
В сжатые сроки силовикам удавалось создать объектам условия для так называемой неавторизованной политической и бизнес-активности, наказуемой руководством страны.
Первым резонансным случаем наказания чиновника за нарушение негласных установок стал арест министра экономического развития Алексея Улюкаева в конце 2016-го. Это задержание стало первым официальным и публичным случаем участия исполнительного директора «Роснефти» Игоря Сечина в оперативно-разыскных мероприятиях: глава компании написал заявление о вымогательстве Улюкаевым взятки за положительное заключение при приватизации «Башнефти» и в рамках «оперативного эксперимента» передал ему в своем офисе 2 млн долларов.
Между тем глава госкомпании, как рассказывают знакомые с ходом разработки источники, за полгода до ареста самолично инициировал обсуждение вариантов будущей приватизации «Башнефти». В результате в обсуждении поучаствовал едва ли не весь финансово-экономический блок правительства и руководство нефтяной компании «Лукойл», которое также рассчитывало купить пакет нефтяной компании.
Этот арест вызвал панику в части элит: наутро многие чиновники и финансисты либерального толка собрались за закрытыми дверями в конференц-зале на пятом этаже РАНХиГС у Владимира Мау.
Михаил Абызов во время задержания не был действующим чиновником правительства, однако это не делало всю операцию менее важной. Последний год силовики контролировали каждый шаг бывшего министра, для чего заблаговременно подвели к нему своих агентов.
Большую часть времени Абызов проводил в Европе, но с Россией его продолжал связывать оставшийся тут бизнес, а главное — сохранившиеся надежды на возвращение во власть.
После стремительной продажи в феврале 2018 года «Сибэко» давнему знакомому Андрею Мельниченко Абызов стал одним из немногих бизнесменов, чьи миллиарды находились на банковских счетах, а не в активах. При этом сам он искал подходы к нынешней политической элите. Абызов верил, что ему по силам войти в наследственную административно-финансовую аристократию, но в то же время понимал: главным критерием попадания в число избранных станет государственный статус, а не деньги.
Эта слабость и стала тем рычагом, который использовали против самого Абызова.
После ухода из правительства Абызов поменял круг общения: отныне он рассчитывал не на коллег из правительства, а на руководителей «патриотически ориентированного» бизнеса. Одним из индикаторов смены политической ориентации Абызова считается громкий медийный скандал этой зимы.
В феврале 2019 года в Сети появилось видео из частного самолета, на котором экс-министр сельского хозяйства Александр Ткачев, тогда еще первый вице-премьер Аркадий Дворкович, бывшая пресс-секретарь премьера Наталья Тимакова и руководитель аппарата правительства Марина Ентальцева поют и пьют «за аграрное лобби». Видео было снято еще в апреле 2018 года, а Михаил Абызов стоял у Ентальцевой в короткой рассылке.
мальчик водочки нам принеси мы на дно летим…. pic.twitter.com/RsUMO1cZE9
— ALF nt (@Julius_ALF) 13 февраля 2019 г.
Сотрудники аппарата правительства говорили, что этим видео Абызов «хотел угодить органам».
Если так, то все получилось с точностью до наоборот: люди, у которых бизнесмен искал защиту, с каждым новым шагом приближали его арест.
Главной причиной уголовного преследования бывшего министра всюду называется конфликт с кредиторами — об этом публично говорят его адвокаты, друзья и коллеги и даже бывший начальник, премьер-министр Дмитрий Медведев.
Такое единство мнений, очевидно, должно привести к логичному решению — урегулированию имеющихся споров. Делать это, правда, Абызову придется не напрямую, а через посредников и в условиях полной изоляции.
Неожиданное появление в Басманном суде на заседании по избранию Абызову меры пресечения бизнесмена Романа Троценко, одного из новых друзей экс-министра, обещавшего внести миллиард рублей в качестве залога, раскрывает вероятные цепочки будущих переговорщиков по обмену свободы на деньги.
Третий срок
Президент России Владимир Путин вернулся на пост президента в 2012 году на фоне массовых акций протеста, которые проходили на улицах Москвы. В Кремле в организации тех митингов усматривали признаки «оранжевых» технологий революции, а лидеров оппозиции публично объявили агентами влияния Запада.
Между тем главными бенефициарами протестных акций стала сформировавшаяся за время президентства Дмитрия Медведева новая административно-финансовая элита, опасавшаяся централизации власти Владимиром Путиным и утраты собственных капиталов.
Путин тогда пошел на уступки: вернул выборы губернаторов и глав муниципальных образований и позволил новому премьер-министру сформировать свое правительство.
Однако отношение новых элит к Путину лучше всего показало качество исполнения его первых поручений, получивших название «майские указы». Федеральные министры и чиновники на местах фактически игнорировали президентские поручения следующие шесть лет.
Присоединение Крыма в 2014 году позволило Путину выработать новые правила кадровой политики и усилить роль государства в экономике. В рамках курса на обновление чиновничьего аппарата в креслах губернаторов стали появляться новые и малоизвестные люди, не имеющие опыта госуправления, но и не связанные с крупным бизнесом.
Региональным руководителям, управлявшим своими субъектами не один десяток лет, дали возможность уйти красиво, сохранив лицо — в качестве отступных им были предложены почетные должности и даны гарантии личной неприкосновенности. Аналогичные предложения получили и крупные бизнесмены, в основном владельцы сырьевых компаний.
Однако далеко не все были готовы расстаться с властью и деньгами, что привело к повальным арестам мэров, губернаторов, глав республик, министров и бизнесменов-миллиардеров с начала 2015 года. Для этого президентом была существенно изменена силовая вертикаль.
Менявшаяся мировая конъюнктура, в том числе санкции США и Евросоюза, позволили Владимиру Путину приступить к мобилизации экономики и установить новые требования к элитам. Взятый курс на деофшоризацию России, который выразился в законодательном запрете госслужащим владеть иностранными активами и обещанной амнистии капиталов, фактически положил начало пересмотру структурных реформ 90-х.
Путин более десяти лет избегал темы залоговых аукционов и демонополизации государства, но в конечном счете сам запустил процесс деприватизации.
- Первой жертвой новой политики стал владелец АФК «Система» Владимир Евтушенков, в результате своей однозначной позиции на непродолжительных переговорах по поводу условий продажи «Башнефти» оказавшийся под домашним арестом и лишившийся нефтяной компании по решению суда.
- На примере владельцев «Суммы» братьев Зиявутдина и Магомеда Магомедовых Кремль показал свое отношение ко всем бизнесменам, превратившимся в миллиардеров во времена Дмитрия Медведева.
- Наконец, арест верхушки клана Карачаево-Черкесской Республики отца и сына Арашуковых, инкорпорированных в систему неформальных расчетов внутри «Газпрома», дал ход изменениям в сфере энергетики. Весной «Газпром» покинул один из самых влиятельных топ-менеджеров — Кирилл Селезнев, которого считают самым близким человеком к предправления монополии Алексею Миллеру.
- Арест же Михаила Абызова символичен особенно: под стражей оказался человек, заработавший первое состояние в эпоху структурных преобразований 90-х при Анатолии Чубайсе и обросший новыми капиталами в нулевые при Дмитрии Медведеве.
Этим арестом власть показала, что готова не только к точечному возврату государственных активов с помощью уголовно-процессуальных инструментов, но и к пересмотру итогов экономических реформ конца 90-х в целом.
И для выполнения новой задачи, очевидно, сотрудники ФСБ получили для себя долгожданный карт-бланш.
Всего за неполный месяц расследования дела Абызова правоохранители начали разрабатывать все его окружение, открыв для себя новые перспективные направления.
- Основной негативный информационный фон сегодня создается вокруг Дмитрия Босова, партнера Абызова по угольному бизнесу.
Однако под ударом оказались еще несколько крупных фигур.
- В первую очередь — это Андрей Мельниченко, покупатель сибирских энергоактивов бывшего министра, которые находятся в периметре уголовного дела, а значит, в поле зрения следственных и оперативных органов.
- Во вторую — Виктор Вексельберг, с которым у Абызова остается неурегулированный спор на полмиллиарда долларов и о котором пока аккуратно распространяется информация как якобы об одном из главных зачинщиков уголовного преследования бывшего министра.
Так или иначе, но все крупнейшие бизнесмены России, независимо от политических предпочтений и сферы интересов, в нынешних условиях превращаются в потенциальных жертв оперативной интриги или подследственных.
В громких политических делах последнего времени много общего, и одинаковая юридическая квалификация — совершение преступлений в рамках преступного сообщества — лишь одна из точек пересечений. Другая, гораздо более симптоматичная, заключается в использовании одних миллиардеров в борьбе с другими. С каждой новой реализацией у ФСБ будут появляться новые особо ценные агенты (ОЦА), сами находящиеся в списках самых состоятельных граждан России, но привлеченные к конфиденциальному сотрудничеству на высшем уровне.
Цель большой игры — принудительная экспроприация выведенных за рубеж миллиардов.
