В рамках дела о банкротстве (№ А04-7379/21) третье лицо обратилось в суд с заявлением о намерении погасить требования кредиторов, которое было удовлетворено судами, а производство по делу было прекращено.
Впоследствии судебные акты о прекращении производства по делу были отменены, а заявитель обратился в суд с требованием о процессуальном правопреемстве и просил заменить кредиторов, чьи требования были им погашены на себя.
Суды двух инстанций в удовлетворении заявления отказали, отметив, что заявитель стал новым кредитором должника, но не в рамках настоящего дела о банкротстве, а между ним и должником возникло новое обязательство из договора беспроцентного займа.
Возможность процессуального правопреемства на лицо, погасившее требование кредитора, предусмотрена лишь в случае погашения требований к должнику об уплате обязательных платежей. Данные нормы носят специальный характер, применяются только при погашении требований перед бюджетом.
В данном случае правовым последствием погашения требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов, является прекращение обязательств должника перед кредиторами, чьи требования были включены в реестр требований кредиторов и погашены, и возникновение между лицом, погасившим требования и должником гражданско-правовых отношений по займу, что исключает возможность процессуальной замены кредитора в реестре требований кредиторов, чьи требования определением суда признаны погашенными.
Кассация заявление удовлетворила, обратив внимание на то, что среди выводов нижестоящих судов по настоящему спору отсутствует констатация обратного тому, что заявитель действовал открыто, в соответствии с законом направил заявление о намерении, получил санкцию суда, после чего перечислил денежные средства – в такой сумме, как и было указано в судебном определении. Наличия каких-либо обстоятельств, которые свидетельствовали бы о недобросовестности заявителя, судами первой и апелляционной инстанций также установлено не было.
Таким образом, не имеется и однозначных (достаточных) оснований для выводов о том, что в ситуации санкционирования удовлетворения заявителем тех требований кредиторов, что были включены в реестр, но при недостижении по ряду объективных причин конечного результата, являющегося частью такого механизма (общее правило о прекращении производства по делу о банкротстве при погашении реестра), соответствующие последствия подлежат возложению на заявителя, поведение которого не было оценено в качестве противоправного действия или бездействия.
В свою очередь, при занятии обратной позиции, основанной только на ссылках на возникновение между заявителем и должником новых заемных отношений, следовало бы признать, что в нетипичной ситуации продолжающегося банкротства новое обязательство, возникшее в процедуре конкурсного производства, означало бы трансформацию погашенных заявителем реестровых требований в приоритетное текущее обязательство, что, помимо прочего, противоречит основам действующего нормативного (банкротного) регулирования и затрагивает права всех других участников дела о банкротстве, а также иных текущих кредиторов.
При таких обстоятельствах заявителя по аналогии закона следовало признать правопреемником кредиторов, чьи требования он удовлетворил.
