Работающий завод в конкурсном производстве, 8 млрд руб. конкурсной массы и рекордные показатели погашения долгов – всё это собрало дело о банкротстве ООО «Ростовский электрометаллургический завод» (РЭМЗ). Компания, которая демонстрировала хорошие финансовые показатели, ушла в банкротство на фоне использования толлинговых схем, уводящих прибыль с завода. Дело стало не только примером успешного банкротства, но и еще может дать ответы на актуальные вопросы практики, касающиеся соотношения текущих и реестровых платежей и конкуренции банкротств.
ООО «Ростовский электрометаллургический завод» (РЭМЗ) в сентябре 2015 года входил в 500 топовых российских компаний. Но уже два года спустя предприятие признали банкротом. По статистике «Право.ru», средняя продолжительность рассмотрения банкротных дел юридических лиц составляет чуть больше года – 459,5 дня. Около 15% дел длятся 1000 дней и дольше, то есть больше двух с половиной лет. Банкротное дело РЭМЗ – одно из них. Оно тянется с 2016 года. Это не редкость для споров такого масштаба. Но по другим показателям спор уникален.
Завод до сих пор успешно работает, его банкротное дело обещает стать номером один за последние годы по объему конкурсной массы и по стоимости реализованного имущества.
Дело не только не закончено, но оно имеет все шансы ответить на актуальные вопросы банкротной практики, касающиеся субординации требований и конкуренции банкротств.
ООО «Ростовский электрометаллургический завод» (РЭМЗ): справка
Общество зарегистрировано в Ростовской области в 2004 году.
Основной вид деятельности – производство стали в слитках. Фактически завод производит два вида продукции: арматуру (закупают российские компании, используется для строительства) и цельнолитую заготовку (продается главным образом за рубеж).
Владельцем завода указана голландская компания «Атрикс БВ». Ранее завод принадлежал Вадиму Варшавскому, экс-депутату Госдумы (в 2005–2011 годах представлял Ростовскую область) и предпринимателю. В декабре 2019 года Ленинский райсуд Ростова приговорил Варшавского к трем с половиной годам в колонии общего режима за уклонение от уплаты налогов на 497 млн руб. Также Варшавский обвиняется в хищении 2,5 млрд руб. у банка «Петрокоммерц». Сейчас он отбывает заключение и готовится в ближайшее время выйти по УДО.
Завод стал седьмым в металлургическом холдинге «Электросталь России» («Эстар»). В сентябре 2015 года РЭМЗ занял 499-е место по выручке (15 млрд руб.) в рейтинге топ-500 российских компаний от РБК. Прибыль завода на тот момент оценивалась в 4 млрд руб. Но уже в октябре 2017 года предприятие признали банкротом.
Как работать при долгах
Период наблюдения и предбанкротный период – от подачи иска до конкурсного производства – длились с декабря 2016 по апрель 2019 года. Сначала долго рассматривали заявление, потом было сильно затянуто наблюдение. По словам арбитражного управляющего Александра Шадрина, целью было создать возможность для бенефициара и подконтрольных ему компаний продолжать получать прибыль от предприятия даже в таких неблагоприятных условиях. Чтобы при значительном числе неплатежей и арестованных счетах завод продолжал работать, было решено заключать договоры толлинга.
Толлинг (от англ. toll – пошлина)
Это схема взаимоотношений компаний, которая базируется на использовании давальческого сырья. Фирма-производитель получает материалы от заказчика для организации изготовления продукции. При этом нет необходимости переводить оплату. Выплаты возможны готовой продукцией или возвратом материала. Потребность в переработке давальческого сырья обычно возникает у производственных или торговых компаний (давальцев). За ними сохраняется право собственности не только на исходный материал, но и на готовую продукцию. Использование схемы подразумевает получение налоговых преимуществ и заказчиком, и производителем.
Закон о банкротстве существенно ограничивает должника. Например, он должен исполнять очередность платежей. Чтобы бенефициары и аффилиаты могли продолжать получать деньги от завода, им нужно было соблюдать эту очередность. Такую возможность и дали договоры толлинга с компаниями-пустышками, которые создали для прикрытия подобной активности.
Толлинговая схема
Договоры заключали с мая 2017 года по одной и той же схеме. Менялись только названия компаний, но даже контрагенты были идентичными. Каждая из толлинговых фирм существовала полгода или год, после чего «сваливалась» в банкротство. По условиям договоров каждая компания, которая заходила на толлинг, начинала поставлять заводу металлолом – сырьё, обязалась платить за расходы завода (главными из которых были затраты на электроэнергию), а также должна была оплачивать расходные материалы. В обмен компания становилась собственником произведенного продукта. При такой схеме завод продолжал работать и никому не платил, но продукция попадала третьим лицам и реализовывалась. ЦИФРА
такими, по подсчётам арбитражного управляющего, оказались убытки РЭМЗ от действий контрагентов по толлингу
По факту такие договоры были убыточны для завода: стоимость изготовления продукции даже не покрывала прямые издержки, рассказывает Шадрин. Например, если была изготовлена продукция фактической стоимостью в размере 10 млрд руб., счета по договору выставлялись на 1,5 млрд. Какой бы высокой ни была рыночная стоимость произведенных изделий, завод этих денег не получал. Кроме того, после анализа договоров толлинга обнаружилось, что давальцы не возмещали всю себестоимость производства. Они не платили вознаграждение по услугам и не оплачивали выставленные счета, которые, согласно одному из условий договоров, они могли оплачивать третьим лицам. Например, поставщикам энергоресурсов (минуя завод). Из-за искажений в отчетности компании пытаются потребовать эти деньги с РЭМЗ.
Так была создана система, при которой завод становился центром убытков, а прибыль через толлинговые компании оседала в подконтрольных бенефициару фирмах и миновала расчёты с кредиторами, говорит Максим Стрижак, управляющий партнер компании Стрижак и партнеры. Итогом применения схемы стала задолженность перед независимыми кредиторами, в том числе налоговой, на 2,1 млрд руб., которая до сих пор не погашена, рассказывает Шадрин. По его словам, пострадал от этого в первую очередь честный бизнес региона – компании, которые видели, что РЭМЗ работает, и продолжали с ним сотрудничать. Многие независимые кредиторы в итоге сами столкнулись с проблемами. Деньги им не вернули, они обанкротились, так как не могли платить зарплаты и налоги. Потеряли средства и международные контрагенты, которые не получили ни авансы, ни продукцию, ни деньги.
Предприятие удалось сохранить
Когда управляющий Александр Шадрин пришел на завод, денег на счёте предприятия не было, зато были долги по налогам и зарплате при штате в 800 человек и угроза отключения электричества (из-за долга в размере 125 млн руб.). На заводе на тот момент действовала очередная система толлинга с новым контрагентом. Договор был заключен за несколько дней до прихода управляющего, в апреле 2019 года.
Закрыть производство было невозможно, потому что консервация завода обошлась бы во много миллионов рублей, которых у предприятия не было, а процесс перезапуска фактически был бы невозможен без сохраненного коллектива и производства. Но в итоге удалось сохранить и то и другое. Это сделало завод инвестиционно привлекательным активом.
Конкурсный управляющий обратился с исками о взыскании долгов с подконтрольных компаний, а также в порядке разногласий попытался «субординировать» текущие требования аффилиатов.
Первая и вторая инстанции признали, что текущие требования аффилиатов не подлежат удовлетворению за счет конкурсной массы, но кассация отменила судебные акты и приняла новый – погасить требования за счет конкурсной массы и мотивировать переход права суброгацией. Суд также сделал вывод об отсутствии компенсационного финансирования. «Сложилась ситуация, когда «давальцы», получившие продукцию предприятия и не оплатившие выставленные должником услуги переработки, причем стоимость этих услуг не покрывала себестоимость затрат на производство, начали требовать возврата оплаченных ими затрат на эту переработку, которую они должны были возмещать по условиям толлинга», – говорит арбитражный управляющий Александр Шадрин.
«Это обстоятельство создало реальную угрозу, что аффилированные лица получат около 2 млрд руб. в качестве текущих обязательств преимущественно перед независимыми кредиторами и ФНС», – отмечает Максим Стрижак, управляющий партнер «Стрижак и партнеры».
В рамках судебного процесса по взысканию долга с аффилированных лиц юристы Стрижак и партнеры предложили ряд мер, которые позволили спасти ситуацию, в том числе экстраординарное оспаривание судебного акта. Решением АС Ростовской области от 13 января 2020 года по делу № А53-27630/2019 с общества «Южная сталь» в пользу общества «РЭМЗ» взыскана задолженность в размере 982 млн руб. С апелляционной жалобой обратилось ООО «Ломпром Ростов» – кредитор общества «Южная сталь». В результате судебная коллегия 15-го ААС под председательством судьи Владимира Галова разобралась в обстоятельствах спора и признала возможность сальдирования обязательств сторон таким образом, что все «встречные» обязательства аффилиатов были прекращены, в конкурсной массе удалось сохранить 721 млн руб.
Сальдирование, принятое судами в апелляции, а также при включении ООО «РЭМЗ» в РТК другого аффилиата, общества «ТиМ Групп» (рассмотрено судьей АС Ростовской области Кристиной Латышевой), позволило исключить «двойную компенсацию» на стороне суброгата, говорит Шадрин. Обзор практики ВС
Сейчас к аффилиатам подали заявления о субсидиарной ответственности по договорам толлинга. Заявление РЭМЗ предъявил к толлинговым компаниям «Южная сталь», «ТиМ Групп» и «Фроловская Электросталь». С них потребовали взыскать 3,617 млрд руб. – это, по оценкам заявителя, общий размер убытков от действий контрагентов, учитывая недоплату заводу, а также стоимость произведенной продукции и вырученные контрагентами средства. П. 8 обзора ВС от 29 января 20202 года (обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц) исключает возможность удовлетворения требований таких лиц (как реестровых, так и текущих), считает Максим Стрижак.
Всего за год управляющему удалось получить от контрагента по толлингу 1,3 млрд руб. Этой суммы хватило, чтобы текущие выплаты возложить на результаты хозяйственной деятельности. Завод удалось продать за 6,5 млрд руб., хотя рыночная стоимость предприятия на тот момент была ниже и составляла около 4,9 млрд руб. Покупателем стал Новороссийский прокатный завод. Недовольны продажей оказались аффилированные структуры, отметил Шадрин, в процессе банкротства они подали на его действия 10 жалоб на 10 млрд руб. убытков, а через жалобы в ФАС и оспаривание торгов пытаются дальше воевать за актив, создавая проблемы новым инвесторам.
Сама же по себе ситуация оказалась редким успехом в области банкротств. Аналогичных случаев, когда в конкурсном производстве настолько успешно велась бы хозяйственная деятельность, не нашлось.
«Люди перешли на работу к новому покупателю, коллектив остался трудоустроен, предприятие не потеряло важные для региона кадры. Если бы не продолжение хоздеятельности, завод продали бы по цене лома, надо было бы искать деньги на консервацию и еще 60–70 млн руб. на выходное пособие», – говорит Шадрин.
По показателям погашения спор тоже имеет все шансы стать лидером последней статистики. Общий пул конкурсного производства побил рекорды. Конкурсная масса составила почти 8 млрд руб.
Субординация текущих платежей
Кроме очевидных достижений банкротное дело РЭМЗ повлекло за собой целый ряд юридических вопросов. Один из них касается применения п. 8 обзора ВС о субординации требований к текущим платежам. Субординацию требований называют темой номер один последних лет в российском банкротстве. Наряду с темой субсидиарной ответственности она широко обсуждается в профессиональном сообществе и оказывается в центре внимания судов. Обзор привнес в вопрос долгожданную правовую определенность, но некоторые моменты всё же остались непонятными. Например, тема о субординации текущих требований.
Стрижак считает, что комбинация субсидиарной ответственности и п. 8 обзора являются исключением и предоставляют возможность субординации текущих требований.
В формулировке п. 8 отсутствует указание на то, удовлетворение какого требования не может получить КДЛ, привлеченное в субсидиарной ответственности, – реестрового или текущего. Более того, вывод о лишении кредитора права требовать возврата той части своего предоставления, которая покрывает убытки должника, основывается на общих положениях ответственности за нарушение обязательств. Он может быть в равной степени применен и к реестровому, и к текущему требованию кредитора.
Максим Стрижак, управляющий партнер «Стрижак и партнеры»
Нерешенным остается процессуальный вопрос, отмечает Максим Стрижак, каким образом возможно разрешить спор об изменении очередности текущего требования и возможно ли это осуществить в рамках рассмотрения разногласий в порядке ст. 60 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», если учитывать позиции Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 № 60.
Уже встречается практика субординации текущих платежей, подтверждает Николай Покрышкин, партнер Кульков, Колотилов и партнеры, хотя и соглашается, что окончательно вопрос не урегулировали. По общему правилу такой субординации быть не должно, полагает он, ведь в нормальной ситуации текущий кредитор даёт реальное предоставление уже в ходе банкротства и на пользу деятельности должника / его конкурсный массы, но при этом крайне ограничили его влияние на процедуру. Но в случае с аффилиатами ситуация другая.
Субординация текущих требований целесообразна, если под их видом из конкурсной массы аффилиаты пытаются забрать часть активов и не дают реальное эквивалентное предоставление должнику в рамках банкротства.
Николай Покрышкин, партнер «Кульков, Колотилов и партнеры»
Конкуренция банкротств
После начала широкого использования инструмента по субординации требований аффилированных кредиторов все чаще встает вопрос о «конкуренции двух банкротств». Это тот случай, когда кредитор, подающий требование, возникшее в период до банкротств в результате действий контролирующих должника и кредитора лиц, уже сам является банкротом. В этой ситуации на обеих сторонах (и должника, и кредитора) оказываются интересы лиц, пострадавших от действий прежних владельцев, отмечает Максим Стрижак. Возникает вопрос, может ли суд отказать в применении механизма субординации с учетом того, что фактически на стороне кредитора также находится интерес независимых кредиторов.
«Представляется, что в этом случае суд должен изучать вопрос о том, чьи интересы находятся на стороне должника и кредитора, является ли этот интерес связанным с бенефициарами должника либо принадлежит независимым кредиторам, а уже в зависимости от этого разрешать вопрос о применении либо отказе в применении субординации требований», – полагает Максим Стрижак. В частности, об этом говорит практика ВС, которая начала формироваться уже после выхода обзора от 29 января (Определение ВС № 307-ЭС19-10177(4) от 17 марта 2020 года, должник ООО «БЭСТ», дело № А56-42355/2018 и Определение ВС от 24 августа 2020 года по делу № 305-ЭС20-6599, должник ООО «Омега», дело № А40-11024/2019).
