«Лишние люди покинут большие города, изменятся денежные стандарты, человечество начнёт развиваться в другом направлении”
Неужели мы заслужили то, что происходит: смертоносную эпидемию неизвестного доселе вируса, закрытые границы, цифровые пропуска и попытки создания искусственного интеллекта, который будет всех контролировать.. .Что нас ждёт? О своём видении развития дальнейших событиях рассказал известный фантаст Сергей Лукьяненко, между прочим, не только писатель, но и врач по профессии.
Лучший мир победившего коммунизма, бесплатные пирожные в уличных автоматах и путешествия на другие планеты — так описывали наше счастливое завтра советские фантасты.
Киперпанк и постапокалипсис, мировые пандемии, гибнущие цивилизации, мрачные картинки обезлюдевших городов — это все традиции западной фантастики.
Судя по тому, что происходит сегодня, западники оказались более точными предсказателями. Так где и когда мы все проскочили развилку, ведущую в светлое будущее Стругацких и Кира Булычева?
— Сергей Васильевич, как вы думаете, где и когда мы прошли точку невозврата, после чего «прекрасное далеко» Алисы Селезневой стало невозможно? Почему сбываются самые страшные прогнозы? Разве то, что происходит сегодня с нами, справедливо?
— Я думаю, точка невозврата произошла в тот момент, когда советское общество окончательно забюрократизировалось и стало имитировать благие принципы, в которые до этого искренне верили. В государстве появилась фальшь, ее видели все, от представителей номенклатуры до рядовых колхозников. Именно тогда, мне кажется, замечательная история про гостью из будущего превратилась в пустышку.
В отличие от нашей, западная фантастика изначально являлась антиутопической, там честно заявляли, что человек по своей природе — существо гадкое, что он всегда найдёт грязь в себе и в окружающем мире.
Да, дотянуться до прекрасного далеко оказалось гораздо сложнее, чем позволить всему идти своим чередом. Как грустно шутят фантасты, мы променяли светлое будущее «Понедельника» Стругацких на темный мир «Стальной крысы» Гаррисона.
На самом деле общественное развитие не останавливается, как коммунизм не был неизбежной вариацией развития человечества, так и современное общество вовсе не является единственным путём в завтрашний день. Рано или поздно, я уверен, мы придём к гармоничному, гуманному и удобному для людей миру.
— Если доживем. А пока — электронные пропуска для запертых по домам испуганных и боящихся заболеть сограждан. Если бы вам рассказали такой сюжет год назад, поверили бы?
— Я бы удивился, но не слишком. Пандемии случались в мировой истории и раньше, птичьи, свиные гриппы, долгое время они оставались ложными тревогами, но рано или поздно один из вирусов должен был «выстрелить».
— Та же столетней давности испанка началась во время Первой Мировой войны: антисанитария, массовая миграция, все это способствовало ее мгновенному распространению. Сейчас веке технологически мир сильно отличается от того, каким он был в то время. Так почему же мы не смогли остановить заразу на подступах?
— Война и тогда была вторичным фактором, я думаю. Сейчас нет широких военных действий, зато есть то, чего не было в 1919-м — активной сети пассажирских, грузовых, авиаперевозок. Это позволило инфекции распространяться даже быстрее, чем век назад. А в противовирусной терапии мы за эти 100 лет не слишком преуспели.
— Так, может, проблема в том, что вирус рукотворен? И его специально создали с целью уничтожения части человечества? Например, в одном из ваших последних романов биологи придумали боевой вирус на основе обычной детской ветрянки — дети переносят и выздоравливают, но для взрослых, на которых он рассчитан, ветряная оспа — смертельная болезнь.
— Трудно сказать, откуда взялся конкретно, этот SARS-COV-2, есть достаточно авторитетные мнения как в пользу одной, так и в пользу другой теории. Полностью исключать искусственное происхождение я бы не стал.
Но, если это и рукотворный вирус, я не думаю, что целью создания было вызвать смертоносную мировую пандемию, что его специально выпустили на свободу, максимум могла быть неосторожность учёных в лаборатории.
Что касается детских болезней, то действительно в юном возрасте ветряная оспа переносится легко, в былые времена детей специально приводили в гости к больным товарищам, чтобы они тоже переболели, и это была самая естественная иммунизация. Но корь может протекать тяжело и в детстве, поэтому необходимо вакцинироваться.
— Учёные срочно разрабатывают вакцину от нынешнего коронавируса. Говорят, ещё год, другой… Долго ждать!
— Ждать нужно, вакцина важна. Другой вопрос, что быстро это не делается.
— Так за это время вполне может случиться, что мир поделится на тех, кто уже перенёс COVID-19, как ваши умершие и восставшие зомби — кваZи, и остальное человечество. Последних естественным путём будет становиться все меньше, первых больше. Возможна ли война между ними? Не лучше ли всем побыстрее переболеть и не мучиться?
— Я думаю, что до открытого противостояния переболевших и не болевших дело все-таки не дойдёт. Но определенная зависть и раздражение к уже пережившим COVID-19, находящимся в безопасности, конечно, присутствует и сегодня. Потому что переболевшие с некоторым даже облегчением могут наблюдать за происходящим со стороны, снять маски, перчатки, свободно передвигаться…
— Как бы не так! Никаких справок, что человек был болен и стал здоров, не дают. Я сама переболела коронавирусом и считаю, что было бы справедливо разрешить тем, кто выздоровел, вернуться к обычной жизни.
— Я тоже считаю, что надо позволять выздоровевшим выходить на работу — это позволит несколько снизить экономические последствия пандемии. Да, есть определённые подозрения, что иммунизация не навсегда, что она не настолько устойчива, но мне кажется, что это, скорее, результат ложного тестирования. Тут слишком много предположений, а фактов, чтобы грамотно рассуждать на тему последствий, пока не хватает.
— Про коронавирус и его мутации никто толком ничего не понимает. Все, в том числе схемы лечения, строится на одних предположениях. Почему в Италии инфекция косила стариков, а у нас болеют и умирают относительно молодые — в среднем, около сорока лет?
— Возможно, причина в том, что российские пенсионеры, пережившие перестройку, распад СССР, постоянно ждут худшего и готовы от него защищаться. Молодежь — более расхлябана и легкомысленна, она не слишком предохраняется от заражения. Но это лишь моя версия. Не исключено, что в России циркулирует уже мутировавший вирус, не тот, что был в Италии.
— А может ли вирус быть разумным? COVID-19 эволюционирует, он хочет жить. И поэтому со временем не убивает своего хозяина, а подстраивается под него, приспосабливается, становится единым целым?
— Для того, что поступать, как вирус, разум не нужен. Если вирус очень активный и быстро убьёт своего носителя, всех вокруг, то он просто дальше не сможет распространиться. При лёгкой же форме болезни он преспокойно в человеке остаётся жить, если, конечно, это можно назвать жизнью.
Назвать вирус живым существом я бы, конечно, не рискнул. Это нечто, стоящее на грани между живой и неживой материей.
Кстати, государство своего рода тоже как вирус. И тоже стоит на грани между живым и неживым. Любое государство в целях обеспечения своего дальнейшего существования хочет все про всех знать, контролировать и так далее. Это его метод выжить. Разумеется, если появляется возможность получить больше прав над управлением гражданами, то упускать это власти не станут. К такому порядку вещей мы шли тысячелетиями, просто сейчас электронные системы позволяют его воплотить в реальность.
— Но как снова стать свободным?
— Только выбросив все смартфоны, гаджеты, кредитные карты и уехав в глушь. Есть и ещё один простой способ — соблюдать новые правила и законы, перестать быть интересными для контролирующих органов.
— Но как соблюдать все правила, многие из которых откровенно бредовые? Я — разумный человек, а не робот, я не способна все заранее распланировать, соблюсти все искусственно созданные алгоритмы передвижения. Хорошо, хоть журналисты могут ходить куда угодно. А у писателей есть бонусы?
— К сожалению, у писателей никаких бонусов нет. Хотя я много лет являюсь и журналистом, именно сейчас, получилось так, официальная корочка отсутствует, из-за чего я крайне расстроен.
— В голливудских фильмах-антиутопиях обязательно существует некое подполье, которое борется за возвращение старого мира. Причем, это не маргиналы, а сообщество людей, сохранивших цивилизационный код, идеологию свободного общества… Видите ли вы в нашем сегодняшнем мире задатки создания сопротивления именно такого толка?
— Но ведь эти ограничения родились не на пустом месте, а из-за реальной опасности. Вы сами переболели, у меня масса знакомых и друзей находятся в больницах. Какое может быть сопротивление, когда тебя пытаются защитить?
Да, конечно, существует некая неповоротливость государственной машины, но запреты давят на людей и в какой-то момент им становится плевать на вирус, они все равно нарушают правила. Хотя устраивать партизанщину в такой ситуации глупо.
Все, что сегодня делается, в том числе и ради нас самих, нашего блага. В чем польза государству от многочисленных запретительных мер, кроме как отработать систему контроля и слежения? В экономическом и социальном плане от этих нововведений сплошной вред и убытки, к тому же растёт раздражение общества, каждый лишний день самоизоляции — это падающее доверие к власти.
Снимать ограничения, думаю, начнут с середины мая, потихоньку, не потому, что это станет не нужным с точки зрения медицины, самоизоляция — невыносима экономически. В Европе происходит то же самое. Продлить карантин было бы можно ещё, но уж слишком накладно и рискованно.
— Так что первично — экономика или эпидемиология?
— Экономика, конечно. Хотя незапланированная ситуация с коронавирусом была воспринята крупным капиталом с некоторой долей облегчения. Мировая экономика перегрета давно, надуты финансовые и инвестиционные пузыри, а под пандемию можно все быстренько зачистить, привести в состояние как после только что закончившейся войны, но без многих ее ужасов.
— Мировое обнуление?
— Да, думаю, под этот уважительный повод все будет переформатировано. Изменятся курсы валют, возможно, появятся новые денежные стандарты, не только на долларах, но и на более твёрдых основах — скажем, на золоте, платине или вообще на киловатт-часах электроэнергии.
— В вашем романе «Черновик» описан мир, где нет нефти. Недавно нефть стала стоить отрицательную цену: чтобы ее забрали, ещё нужно доплатить. Пока углеводороды стоили дорого, имело смысл развивать альтернативное топливо будущего, а сейчас — это просто нерентабельно.
— Мира вообще без нефти в обозримом будущем не будет. Двигатели внутреннего сгорания удобнее электрических, одно дело, периодически заряжаясь от розетки, кататься по мегаполису на маленькой машинке и совсем другое по морозу перевозить куда-то далеко сорок тонн груза. Опять же, горючее — лишь малая толика использования нефти.
Как говорил Дмитрий Иванович Менделеев: топить нефтью все равно, что топить ассигнациями. Нефть есть, была и будет. А колебание цен — нормальный процесс. Я помню мир, в котором нефть стоила двести долларов, и тот, где она была по пять.
— Через ваши книги, особенно ранние, проходит философская мысль: героя ставят перед дилеммой — спасти маленького человека или пожертвовать им и спасти мир, государство, идею, и всякий раз герой посылал всех и спасал человека, часто самого себя, но, получалось, выбрав себя, он спасал этим самым и всех остальных… Возможно ли сейчас в нашей ситуации появление такого героя-одиночки? Не прошло ли время одиноких героев?
— Знаете, недавно появилась такая шутка: сегодня один человек не может изменить весь мир, но одна летучая мышь — запросто. Роль личности в истории важна и она несомненно остаётся.
— Не получится ли, как в некоторых фантастических романах с неожиданной развязкой: нас будут уверять, что мир умирает от коронавируса, что мы должны ещё немного потерпеть ради своего спасения, а эпидемия-то на самом деле давно закончилась.
— Сейчас такое время, что это невозможно. Люди из разных стран и континентов общаются друг с другом в режиме реального времени, что бы ни случилось, все сразу же становится явным, если пройдёт пару месяцев и новости перестанут быть столь ужасающими, станет понятно, что эпидемия подошла к концу.
Я не большой фанатик глобализации, но в ней были здравые зерна, например, возможность свободного перемещения по планете, у меня этой весной планировались поездки в Сеул, в Китай, в Израиль и Голландию. К сожалению, все сорвалось, и это очень обидно. Следует понимать, что прежней вольницы не будет ещё очень долгое время, не факт, что в традиционном виде сохранится и Шенген.
— Так бросить все и уехать в провинцию, где никакой вирус не достанет.
— Да, есть предположения, что из-за ужесточившихся правил и режима жить в столицах станет неудобно и, возможно, они опустеют — лишние люди покинут большие города. Москва — избыточно нагруженный мегаполис, который всасывает в себя трудоспособное и молодое население, ресурсы. Я думаю, страна должна развиваться более равномерно. Возможно, случившееся даст толчок в другом направлении.
— А в каком направлении станет развиваться фантастика?
— Я не считаю правильным, тут же бросить все и начинать писать про эпидемию. Думаю, этой темой читатели пока что наелись и в обычной жизни.
— Жёсткий реализм не сравнится с самой изощренной фантазией?
— Постепенно, но не в горячем режиме, писатели придут к этой теме. После окончания Великой Отечественной минуло двадцать лет, прежде чем к ней обратилась литература. Должно пройти время для осмысления того, что случилось.
— Но если бы это был ваш роман — как бы вы его закончили? Хеппи-эндом?
— Нет никаких оснований считать, что все умрут. Я бы, скорее, завершил его тем, что люди наконец задумались о своей жизни, что в итоге эпидемия изменила нас к лучшему.
