Уходящий год ознаменовался знаковыми событиями, которые могут означать перелом в банкротном судопроизводстве
И хотя в первом пункте постановления указано, что «привлечение контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности является исключительным механизмом восстановления нарушенных прав кредиторов», этот механизм стал применяться все чаще и чаще. Так, за 9 месяцев 2018 года объем субсидиарной ответственности, подлежащей взысканию, составил, без учета дел о банкротстве кредитных организаций, 147 млрд рублей (для сравнения, за два предыдущих года — с 1 октября 2015-го по 31 декабря 2017 года — размер взысканной субсидиарной ответственности составил 177 млрд рублей). К этому мы смело можем добавить и заявленные требования о субсидиарной ответственности по Внешпромбанку, которые по размеру превышают совокупность всех небанковских требований за три четверти 2018 года.
Конечно, массовость заявлений о привлечении к ответственности может привести к размыванию ее «исключительности», и обязательства по возврату долгов будут возлагать на контролирующих лиц банкрота не за их субъективные действия, а за объективные предпосылки банкротства. Тем не менее очевидно, что теперь уйти от ответственности по долгам компании ее собственникам становится все сложнее, а у кредиторов появляется шанс на возврат долгов.
Какие кейсы стали самыми знаковыми в 2018 году?
Цифры года — 219 млрд и 282 млрд рублей
Суммы в 219 млрд и 282 млрд рублей истцы намерены взыскать в Арбитражном суде города Москвы с руководства Внешпромбанка и Промсвязьбанка соответственно. В первом случае речь идет о субсидиарной ответственности бывших контролирующих лиц Внешпромбанка. Требование предъявлено к 18 ответчикам, в том числе к бывшему президенту и одной из совладелиц Внешпромбанка Ларисе Маркус и бывшему вице-президенту кредитной организации Екатерине Глушаковой. Согласно иску, в период с 1 марта 2014 года до даты отзыва лицензии 14 марта 2016 года контролирующие банк лица совершали действия по предоставлению кредитов техническим юридическим лицам, формированию технической ссудной задолженности физлиц, неправомерному списанию денежных средств со счетов клиентов банка, а также не принимали меры по предупреждению банкротства банка при наличии соответствующих для того оснований.
Все это привело к банкротству банка, и теперь Агентство по страхованию вкладов (АСВ) хочет взыскать с контролирующих лиц непогашенные в ходе банкротства требования на сумму 219 млрд рублей.
Во втором случае — санация Промсвязьбанка — происходит взыскание убытков с контролирующих лиц банка за конкретные сделки, совершенные его бывшим руководством, а также убытков в размере финансовой помощи, оказанной Банком России. Среди ответчиков бывшие владельцы банка братья Дмитрий и Алексей Ананьевы, а также бывшие топ-менеджеры кредитной организации.
Дело года — банкротство ООО «Дальняя степь»
В июне 2018 года Верховный суд оставил в силе акты нижестоящих судов, по которым банк HSBC был привлечен к субсидиарной ответственности по долгам ООО «Дальняя степь» (Калмыкия) на сумму 1,4 млрд рублей.
Фонд Hermitage Capital американца Уильяма Браудера владел «Дальней степью», которая была создана для приобретения акций «Газпрома» (всего было куплено 37,5 млн акций). В 2004 году у Hermitage начались проблемы с российским законом. Против Браудера в России было заведено несколько уголовных дел, в том числе об уклонении от уплаты налогов на сумму 522 млн рублей и незаконном использовании льгот, предназначенных для инвалидов. По другому делу — о преднамеренном банкротстве компании «Дальняя степь», через которую фонд Hermitage инвестировал в акции «Газпрома», — Браудеру были предъявлены обвинения в организации преднамеренного банкротства, уклонении от уплаты налогов в составе группы лиц в особо крупном размере, а также в покушении на неисполнение обязанностей налогового агента в особо крупном размере.
Компания «Дальняя степь» продала принадлежащие ей акции «Газпрома» и выплатила доход от этого в качестве дивидендов и погашения займов в адрес кипрских компаний Cerasus Investment Ltd и Apricus Investment Ltd, а также российского ООО «Оазис М». Движение денежных средств осуществлялось через счета в банке HSBC. В 2007 году было принято решение обанкротить «Дальнюю степь», которая в июне 2007 того же года была признана банкротом по упрощенной процедуре. В октябре 2007 года конкурсное производство было прекращено, а неудовлетворенные требования кредиторов признаны погашенными.
Это не помогло Браудеру. Летом 2013 года Тверской суд Москвы заочно приговорил его к девяти годам колонии общего режима за неуплату налогов на сумму более 500 млн рублей.
Летом 2015 года было возбуждено дело о преднамеренном банкротстве «Дальней степи» в отношении арбитражного управляющего Александра Долженко. Согласно материалам уголовного дела, он «поверхностно провел анализ финансового состояния компании» и не оспорил подозрительные сделки, умышленно не отразив их в отчете. Суд признал вину управляющего доказанной. На основании материалов дела арбитражный суд восемь лет спустя возобновил процедуру банкротства «Дальней степи». Новый конкурсный управляющий «Дальней степи» предъявил требования к банку HSBC и аффилированному с ним HSBC Management (Guernsey) Limited.
Управляющий доказал, что фонд Hermitage осуществлял руководство компанией HSBC Management, а денежные средства «Дальней степи» были размещены в HSBC, которыми банк распорядился по своему усмотрению. Банк строил защиту в суде на том, что не контролировал ни компанию, ни ее деньги. Кроме того, истек трехлетний срок исковой давности, так как обслуживание HSBC прекратилось еще в 2005 году.
Российские суды, включая и Верховный суд, встали на сторону конкурсного управляющего и привлекли банк к субсидиарной ответственности. В ходе рассмотрения спора в Верховном суде стороны просили суд утвердить мировое соглашение на сумму, на 400 млн рублей превышающую ту, что была взыскана. Но суд отказал в его утверждении, указав на процессуальную недобросовестность сторон, не раскрывших мотивы заключения подобного соглашения.
Решение судов было мотивировано концепцией «прокалывания корпоративной вуали»: они посчитали, что банк контролировал «Дальнюю степь», поскольку входил в одну группу с фондом (и, соответственно, должником), а деньги по правилам фонда размещались только в этом банке. Что касается исковой давности, суды решили, что поскольку первый конкурсный управляющий был недобросовестным, а после этого на протяжении почти 10 лет ни управляющего, ни компании не существовало, то срок исковой давности не мог истечь.
Подобный подход означает, что круг ответственных за банкротство должника лиц может быть максимально широким, а сама ответственность — не ограниченной во времени. Насколько такой подход окажется применим, покажет время.
Злоупотребление года — дело Анатолия Фрущака
В уходящем году Верховный суд включил единственное жилье должника-гражданина в конкурсную массу в связи с его злоупотреблениями правом.
По общему правилу, на единственное жилье должника не может быть обращено взыскание ни в рамках закона об исполнительном производстве, ни в рамках дела о банкротстве. В связи с этим должник Анатолий Фрущак в рамках своего банкротного дела просил суд исключить из конкурсной массы свою пятикомнатную квартиру в Одинцово. Три суда согласилось с ним, признав, что обращение взыскания на единственное жилье недопустимо.
Однако с этим не согласился Верховный суд, который указал на многочисленные злоупотребления со стороны должника, установленные судебными постановлениями судов общей юрисдикции. Сначала должник передал квартиру жене по соглашению о разделе имущества. Та, в свою очередь, подарила квартиру дочери. Эти сделки были оспорены, и квартира возвращена должнику. Сам он в квартире не проживал. В ходе исполнительного производства судебный пристав обратил взыскание на квартиру и передал ее на реализацию. Однако после этого наступило банкротство должника, что воспрепятствовало продаже недвижимости.
С учетом всех злоупотреблений должника Верховный суд посчитал, что жилье должника может быть лишено иммунитета.
Многие юристы оценивают это решение как исключительное. Но на примере субсидиарной ответственности мы видим, что любая исключительная мера вполне может стать рутиной.