Озвучен прайс на услуги судей арбитража: $70 000-80 000 за «нужное» решение
В ходе расследования и Корогодов, и Мосин полностью признали свою вину, их дело рассматривается в особом порядке – оба фигуранта находились в зале вне клетки и свободно общались со своими адвокатами. Впрочем, бывший судья, явно предпочитающий отменно скроенную одежду и изящные аксессуары элитных итальянских кутюрье, выглядел достаточно хмуро и за два с половиной часа не проронил ни слова. Этого и не понадобилось: все заседание было посвящено допросу потерпевшего по делу – контр-адмирала, подводника в отставке Игоря Донского, служившего в свое время в погранслужбе ФСБ, а позже занимавшего должность гендиректора ОАО «Судкомгрупп». Когда эта компания пару лет назад обанкротилась, назначенный конкурсный управляющий Александра Бехтина вознамерилась привлечь его к финансовой ответственности со стороны кредиторов на общую сумму около 220 млн руб., что и стало «отправной точкой» рассматриваемого ныне дела – именно тогда Донской поспешил обратиться «за юридической консультацией» к известному ему судье Арбитражного суда Москвы Корогодову.
Поскольку в протоколах допросов потерпевшего на следствии и на предварительных слушаниях имелись некоторые разночтения, гособвинитель обратился к судье Светлане Туманиной с ходатайством об оглашении показаний Донского (все участники процесса называли его уважительно Игорем Викторовичем). Его немедленно удовлетворили, и контр-адмирал, вооружившись бутылкой воды, на два с лишним часа занял свое место на трибуне – с тем, чтобы ответить на вопросы сторон и подробно повторить историю своих злоключений.
Прокурор прежде всего спросил, подтверждает ли он свои показания, данные на предварительном следствии? Донской абсолютно спокойным, твердым тоном ответил, что полностью, но дал некоторые уточнения по датам основных событий, касающихся общения с Корогодовым и Мосиным.
Затем он продемонстрировал три письма, отправленных им после получения коррупционного предложения в адрес руководителя ФСБ Александра Бортникова, прежнего главы кремлевской администрации Сергея Иванова, а также «весьма уважаемого» им ныне покойного депутата Госдумы Станислава Говорухина (они были приобщены к делу). В них был в подробностях описан негативный опыт общения контр-адмирала с судебной системой, в частности, указаны условия, выдвинутые ему судьей и адвокатом. Упомянул Донской и о том, что некие свидетели по делу не раз безрезультатно просили Корогодова снизить обозначенный размер мзды.
– Мне эти люди говорили, ваша честь, мол, «мы звонили, но Корогодов нас… послал»! – с досадой заявил Донской.
Он попросил дать ему возможность несколько развить свои предыдущие показания, ходатайствовав о приобщении к делу расписанную им по дням «правдивую, искреннюю» хронологию событий, с первой встречи с Корогодовым до момента задержания судьи.
– Корогодов сразу сказал, что без хорошего адвоката мне просто не обойтись, – заявил Донской. – А познакомить меня с судьей, непосредственно рассматривающим дело [Вадимом Сторублевым], он не может – это в АСГМ якобы «не принято». Мосин же неоднократно убеждал меня в коррумпированности всей судебной системы, он развеял мои сомнения насчет того, что все может быть банальной провокацией – нет, по его словам, это нормальная «схема взаимодействия» в судейском сообществе. Что касается Корогодова, то он предоставляет мне контакты адвоката, которому доверяет. По сути же вопроса, сказал он, я стану беседовать со Сторублевым лично.
Донской пояснил, что изначально заключил с Мосиным соглашение об адвокатской помощи на $5000. И это ему «сразу показалось многовато». «Ну две, три тысячи еще…» – прикидывал контр-адмирал. Кстати, судью Сторублева ему отрекомендовали как «самого трудолюбивого в АСГМ».
– Если в суде так процветает коррупция, то сколько будет стоить решение моего вопроса? – повествовал потерпевший о своих контактах с судьей и адвокатом. – Мосин ответил: ну уж не $10 000–15 000, а гораздо больше. На одной из встреч он упомянул, что подобное дело «решалось» в АСГМ в 2015 году за $80 000. Относительно гарантий со стороны Корогодова он ответил, так скажем, уклончиво. А на вопрос насчет гарантий со стороны Сторублева от ответа вовсе уклонился…
Так Донской понял, что «совершаются противоправные действия», и обратился в ФСБ. С Мосиным он после встречался около десяти раз под контролем оперативников, «обвешанный» шпионской аппаратурой. Контр-адмирал выдал суду впечатляющую версию идеологической подоплеки своего сотрудничества со спецслужбой.
– Вернувшись домой после первой встречи с Мосиным, я включил телевизор и увидел отчет о заседании совета по противодействию коррупции при президенте России, который вел сам Владимир Путин, выступал и Сергей Иванов. Знаете, те слова, которые я услышал, были просто калькой, слизанной с моего разговора с Мосиным! – с жаром воскликнул Донской. – Речь шла, в частности, об уклонении от уголовной ответственности за передачу взяток третьим лицам, формально не связанным со взяткодателем. Я понял, это ведь про меня говорится-то! И это послужило мощнейшим стимулом… мотивом, причиной. Месседж со стороны высшего руководства страны! Я сам себе сказал: надо с этим бороться. И начни с себя! Через пару дней я и написал упомянутые письма трем людям. Никаких провокационных действий в отношении подсудимых у меня и в голове не было!
Судья слушала потерпевшего не шелохнувшись.
Донской заметил, что в ходе предварительного заседания со стороны Корогодова прозвучала мысль о том, что он специально заручился поддержкой ФСБ, чтобы оказаться в более выгодной позиции по делу, инициированному конкурсным управляющим «Судкомгрупп».
– Но мои практические действия показали, что уже когда Мосин был взят в разработку и все встречи с ним проходили в рамках ОРМ, я еще больше активизировал работу по сбору документов, подтверждающих мою полную невиновность по делу о банкротстве, – пояснял потерпевший. – Я прошел ногами, руками и так далее все инстанции – УФНС, МВД, ФССП и так далее. Я получил письменные ответы о моей непричастности к делу и спокойно, добросовестно готовился к заседанию под председательством Сторублева…
Говоря о моменте передачи денег Мосину, Донской показал: это случилось в переговорной адвокатского бюро. Он достал из сумки и передал защитнику деньги (частично «куклу»). Увидев банковскую упаковку, последний даже не стал ее вскрывать и переложил пачку в свою папку. В этот момент в комнату и зашли оперативники ФСБ.
– Сумму $70 000 назвал Мосин, – опять уточнил контр-адмирал. – Почему именно семьдесят, спросил я. Тот ответил что-то в духе «из-за уважения к моим офицерским сединам» и добавил, что мне еще крупно повезло.
– У меня нет вопросов. Потерпевший все предельно четко пояснил, – откликнулся прокурор.
Зато они нашлись у адвокатов обвиняемых. Они живо интересовались, к примеру, кто первым – Мосин или Донской – вообще начал разговор о передаче незаконного вознаграждения судье. Особенно усердствовал защитник Корогодова Олег Шляхов. Он вовсю педалировал версию о сознательной провокации против служителя Фемиды с целью уйти от ответственности по делу о банкротстве, искусственно нарушив баланс между сторонами.
– С учетом ситуации в судейском сообществе, говорил мне Мосин, нет возможности добиться справедливости, дело непростое… но есть возможность «решать вопросы» по-другому… И вот тогда прозвучала фраза, врезавшаяся в мое сознание: не $10 000–15 000, а намного больше, – повторился, парируя, Донской. – Вообще, дать взятку – это посыл, родившийся у вашего подопечного Мосина! А скорее всего, вместе с Корогодовым! Все остальное – уже оперативная игра со взяткополучателем.
Корогодов ему здорово «помог» – дал адвоката, которому он «доверял» и который оказался взяточником, с досадой заметил контр-адмирал. «Я с ним самим лично и общался-то пару раз всего… один раз – в ресторане во время шапочного знакомства… Он же и меня впутал в дело, и своего друга Мосина. Я попал в судейско-адвокатский капкан в их лице!» – возмущался Донской.
– Хочу высказать вам признательность, что вы нашли силы отказаться от ложных утверждений, – витиевато приступил к собственно допросу Шляхов. – Это отличный ход! Вы избавили себя от ответственности, а нас от лишней работы…
Затем он около получаса засыпал Донского достаточно абстрактными вопросами относительно его прежних показаний, будто бы пытаясь подловить в мелочах. Интересовало адвоката, к примеру, следующее: «что мешало вам сразу обратиться за юридической помощью не к судье, а к нормальному адвокату», «как у вас появился телефон Корогодова», «почему вы сами не поняли, что попали в капкан», «не стремились ли вы отстранить судью Сторублева от рассмотрения вашего дела, опорочив его», «было ли вам известно, что судебная система коррумпирована» и т. п. Судья сняла процентов 95 вопросов как не имеющих отношение к судебному разбирательству, носящих теоретический характер или лежащих в области личных предположений. Туманина сделала Шляхову не менее полудесятка замечаний, в отдельных его фразах она усмотрела даже признаки давления на потерпевшего.
Защитник, не внимая ей, все время пытался достаточно театрально вести допрос Донского «в стиле Плевако» – оперируя лексикой высокого стиля, вновь и вновь задавая вопросы в патетически-абстрактном ключе.
Он пытался, к примеру, выяснить у Донского, как он оценивает собственный интеллект, образование, уровень культуры и жизненный опыт к моменту начала всей истории.
– Будет ли вы отрицать, что по состоянию на… дату вы имели богатый коммерческий опыт?! А что вы имели высокий интеллект?! Было ли вам на… дату понятно требование пункта такого-то Кодекса судейской этики?! – раз за разом взывал Шляхов, не отрывая глаз от наливавшегося краской Донского.
Получив на все вопросы схожие ответы стерпевшего атаку контр-адмирала — «не буду» и «понятно», Шляхов немедленно выдал абстрактный пассаж в духе «ну вот, образованный человек, и будто не понимал, что делает аморальные вещи, обращаясь к Корогодову с целью спровоцировать его».
– Прошу вас наконец закончить изучение личности потерпевшего, а заодно и Кодекса судейской этики! – строго прервала излияния защитника судья Туманина.
– Я не просил Корогодова как-то влиять на исход моего дела у судьи Сторублева. Я просил просто юридическую консультацию! – успел добавить свою фразу измученный Донской.
Шляхов тоже вставил свои «пять копеек», напомнив контр-адмиралу его же мысль из показаний: «адвокаты, к которым я обращался, сказали мне: парень, в АСГМ так – либо ты платишь, либо проиграешь и заплатишь 220 миллионов!»
– Но почему вы, 60-летний контр-адмирал, опытный гендиректор, поверили этим мальчишкам, а?! – не унимался защитник.
– Призываю вас формулировать вопросы корректнее! – включилась опять Туманина. – Прошу вернуться к предмету судебного заседания!
Позже она еще не раз «показала желтую карточку» Шляхову, потребовав от того, помимо прочего, воздержаться от выводов относительно наличия состава преступления в действиях обвиняемого.
На очередной вопрос «почему он в итоге решил воспользоваться услугами именно названного судьей адвоката Мосина», потерпевший заметил: сначала он просто поверил Корогодову, а потом отчетливо понял, что Корогодов и Мосин – это «сыгранный дуэт», обойти который в АСГМ у него точно не получится.
Во время допроса Донского Шляховым всплыл широко известный факт, что Корогодов и Сторублев – выпускники-погодки Военного краснознаменного института, и куда менее известный – что отчаявшийся контр-адмирал обращался со своей проблемой к самому «генерал-лейтенанту юстиции Воронину» (речь, судя по всему, шла о генерал-майоре юстиции, замначальника ГУ МВД РФ по Московской области Александре Воронине).
– Помогите, что мне делать? – воспроизвел свой вопрос ему Донской. – У меня есть человек, который может помочь, тут же ответил он. И это, представляете, опять-таки… Корогодов!!!
После этих слов в зале повисла атмосфера всеобщего смущения. Сам бывший судья совсем сник.
Прозвучала в суде и фраза Донского о том, что дочь Корогодова проходила стажировку в адвокатском бюро Мосина. Под занавес заседания контр-адмирал также сообщил, что кто-то, оперируя его поддельной цифровой подписью, многократно визировал документы обанкротившейся фирмы, когда он ею уже давно не руководил, а именно с 2010-го по 2016 год. Нанес он «укол» и притихшему Шляхову, напомнив, что тот записал разговор Донского со следователем на диктофон, утаив данный факт.
Гособвинитель вдруг занервничал и заметил, что он торопится на другой процесс. С учетом того, что в начале сентября контр-адмирал собрался уйти в отпуск, следующее заседание назначено на 31 августа.