Зампред ЦБ РФ рассказал о новых регулятивных мерах и о работе с активами бывших собственников санируемых банков
Василий Поздышев
Банк России в этом году озвучил планы по внедрению стимулирующего регулирования, чтобы банковское кредитование способствовало росту экономики, а не увеличению долговой нагрузки предприятий. О том, какие еще регулятивные меры предлагает ЦБ РФ, о схеме передачи кредитов ОПК Промсвязьбанку и работе с активами бывших собственников санируемых банков рассказал в интервью агентству «Интерфакс» заместитель председателя Банка России Василий Поздышев.
— ЦБ хочет ужесточить нормы резервирования по кредитам, выданным на сделки M&A. Банкиры публично и непублично критикуют планы регулятора. Готовы ли вы пойти на уступки и смягчить первоначальный проект изменений в положение №590-П?
— Для нас важно настроить банковское регулирование таким образом, чтобы оно способствовало развитию кредитования, которое стимулирует экономический рост и развитие производства. Сегодня мы видим риски того, что банки активно занимаются не кредитованием развития бизнеса производственных, торговых, строительных предприятий, а все более активно кредитуют сделки купли-продажи этих предприятий. Стандартная структура такой сделки следующая: у собственника, который хочет купить предприятие или какой-либо проект, недостаточно денежных средств, он берет кредит, но этот кредит «вешается» на само продаваемое предприятие, которое потом находит способы перечислить эти средства продавцу. И получается, что предприятие вынуждено следующие 5-10 лет отрабатывать лишнюю кредитную нагрузку, и кредитные средства не идут ни на его инвестиционную программу, ни на развитие оборота.
Банк России считает, что регулирование должно стимулировать кредитование, которое способствует развитию деятельности предприятий, и дестимулировать кредитование, благодаря которому собственники могут покупать яхты, самолеты и иные активы в других юрисдикциях. Действительно, банковская индустрия не очень довольна такой нашей позицией, но мы считаем, что такая политика правильная, так как стимулирует кредитование, способствующее экономическому росту.
Сейчас идет обсуждение наших предложений с банками. Переходный период (он возможен длительностью от одного до трех лет) будет определен после завершения оценки регулирующего воздействия. Оценка нужна, чтобы понять, какой объем дополнительных резервов банкам понадобится создать на кредитование М&A и в какие сроки.
— Изучает ли ЦБ вопрос повышения коэффициентов риска по кредитам на сделки M&A?
— Мы считаем возможным рассмотреть вопрос об изменении коэффициентов риска в зависимости от типов кредитования — кредиты, выданные на развитие самого предприятия, и кредиты, выданные собственнику на его покупку.
— В выступлении председателя ЦБ Эльвиры Набиуллиной на финансовом конгрессе в Санкт-Петербурге был также обозначен высокий риск концентрации. Что с ним планируете делать?
— Кредиты, которые выданы в обход норматива концентрации Н6, — это объективно повышенный риск, который должен быть отражен в коэффициентах риска. Необходимо уточнить само определение связанности, которое лежит в основе расчета риска концентрации, и дать регулятору право профсуждения, чтобы «отлавливать» случаи умышленного обхода банками этого норматива.
Дело в том, что сегодня у регулятора есть право определять связанность только заемщиков с самим банком — при расчете норматива Н25, а при расчете Н6 такого права нет. Мы предлагаем применение единых подходов к определению экономической связанности заемщиков.
Одновременно, я считаю, что подходить к вопросу нового регулирования риска концентрации нужно очень аккуратно. Важно понимать, что в подсанкционной экономике возможности банков нарастить капитал, а заемщиков — диверсифицировать привлечение долга ограничены.
— ЦБ хочет, чтобы банки вычитали из расчёта капитала вложения в финансовые организации в полном объёме. Почему? Связано ли это с последними случаями санации банков?
— Суть этого изменения заключается в снятии так называемого порога существенности c требования вычитать из капитала банка вложения в капиталы других финансовых организаций. Дело в том, что «Базель III» делает допущение: должны вычитаться только вложения в капитал финансовых организаций, которые превышают 10% капитала банка. А вложения «под планкой существенности 10%» из капитала не вычитаются, а взвешиваются с повышенным коэффициентом 250%. Это допущение в международном банковском регулировании принято потому, что акции международных банков и страховых компаний торгуются на биржах и являются ликвидными финансовыми вложениями. Поэтому «Базель III» разрешает не исключать из капитала такие несущественные вложения в другие банки и компании финансового сектора (с пониманием того, что эти вложения банк всегда может обратить в деньги).
Вместе с тем эта льгота приводит к тому, что банки, у которых значительный размер капитала, в эти 10% могут укладывать значительные объемы вложений. И в результате общий эффект «задвоения» капитала в банковском секторе может быть значительным. Ситуация усугубляется, когда такие вложения делаются либо в небиржевые инструменты капитала, обладающие низкой ликвидностью, либо в биржевые, но с признаками манипуляции ценой.
Наша задача — снизить эффект «задвоения капитала». Я вижу несколько разных способов решить эту задачу. Самый простой — возвращение старой «классической» нормы стандарта «Базель I», которая вместо коэффициента 250% заставляет банки вычитать все вложения, которые они сделали в капитал финансовых организаций. Альтернативным (компенсирующим) вариантом может являться повышение коэффициента риска 250% на вложения в капитал финансовых организаций, не превышающие 10% капитала самого банка. Также можно уточнить существующую норму «Базеля III», исключив из «льготных 10%» небиржевые инструменты капитала. Также считаю, что следует рассмотреть отдельным образом вложения в капитал дочерних финансовых организаций и «рыночные» вложения в торгуемые акции других банков.
— ЦБ хочет запретить банкам размещать субординированные облигации среди физлиц, не являющихся квалифицированными инвесторами. А старые выпуски, размещенные среди населения, должны амортизироваться с 2019 года. Готов ли регулятор смягчить свою позицию, так как некоторые банки не поддерживают эту идею?
— Дело в том, что субординированные инструменты капитала, которые являются сложными финансовыми инструментами, включающими в себя опционы и триггеры, изначально никогда не были предназначены для массового потребителя с низким уровнем финансовой грамотности. И за рубежом, и в России эти инструменты предназначены для профессиональных инвесторов, которые знают, как управлять этими рисками, и умеют сразу их оценить. А обычный гражданин не может оценить риск списания субординированного инструмента. Более того, банки или брокеры могут делать так называемый misselling, то есть не пояснять, какие риски есть в таком вложении, и убеждать клиента, что на самом деле это то же самое, что банковский депозит. Как обычный гражданин может увидеть разницу между депозитным сертификатом или субординированной облигацией банка, тем более если бумага одинаково оформлена визуально?
Поэтому я считаю, что такие сложные финансовые продукты, как субординированные инструменты капитала банков, не должны распространяться среди массовых клиентов, как минимум — только среди квалифицированных инвесторов. Это, на мой взгляд, самый первый шаг, но можно было бы сделать и законодательное ограничение на продажу таких инструментов физическим лицам (за исключением, возможно, контролирующих акционеров банка).
В дополнение — целесообразно пересмотреть сами критерии присвоения клиенту статуса квалифицированного инвестора. На мой взгляд, сейчас эти критерии позволяют любому гражданину слишком быстро получить формально статус квалифицированного инвестора, по сути, оставаясь финансово безграмотным.
— Сейчас физлицо признается квалифицированным инвестором, если размер его имущества — денежные средства в банках, ценные бумаги, металлические счета — превышает 6 млн рублей. Какие вы предлагаете установить критерии?
— Сумма имущества в 6 миллионов рублей не говорит о том, что человек профессионально занимается инвестициями. Человек может получить наследство или продать квартиру. Для того, чтобы человек являлся профессиональным инвестором, необходим опыт. Сегодня достаточно соответствовать всего лишь одному критерию из N39-ФЗ (например, наличие имущества на 6 млн рублей), и физлицо — уже квалифицированный инвестор. Именно поэтому мы бы хотели, чтобы при решении о квалификации работала не только сумма вложений, но и другие критерии: знания, опыт, который подтверждается работой в финансовой организации, умения, которые подтверждаются опытом совершения сделок на рынке ценных бумаг. Кроме того, возможно учитывать помимо финансовых вложений и активы в целом, которыми владеет человек.
Банки особенно недовольны тем, что мы говорим об исключении из капитала не только новых субординированных облигаций, но и старых, уже проданных ими своим вкладчикам. Сейчас мы делаем оценку влияния этого предложения, возможно, будем давать банкам переходный период — так называемый phase out, чтобы у банков было время заменить эти инструменты капитала на другие.
— Держатели «старых» субордов «Открытия» планировали подать в Лондонский суд иск о неправомерности списаниях этих бумаг. Было ли подано заявление в суд? И какова вообще позиция ЦБ в отношении субордов, привлеченных до марта 2013 года, с учетом прецедента по иску держателей бондов «Уралсиба»?
— По моей информации, пока в Лондонский суд не было подано иска от держателей субординированного долга Номос-банка (впоследствии стал частью банка «Открытие» — ИФ). Позиция санируемых банков заключается в том, что эти субординированные обязательства были списаны в силу российского законодательства, несмотря на то, что сами договоры были составлены по иностранному праву. Действуя в российском правовом поле, банки были обязаны субординированные вложения списать. Есть решение российского суда о том, что эти субординированные обязательства были списаны правомерно. Но никто не может исключить дальнейших судебных разбирательств.
— Обращались ли банки в ЦБ с предложениями ввести дополнительные регулятивные льготы для кредитов санкционным компаниям (помимо резервов и Н6)? Какие меры ЦБ может рассмотреть дополнительно?
— Нет, после «второй волны» санкций, весной 2018 года, когда мы сделали банкам временное послабление по резервам в отношении ставших подсанкционными компаний-заемщиков, за дополнительными «льготами» банки не обращались. Мы планируем сделать такое же временное послабление по нормативу Н6 с использованием льготного коэффициента риска по отдельным категориям заемщиков. Больше каких-либо предложений от банков к нам не поступало. Более того, далеко не все банки используют предоставленные льготы.
Российские банки на фоне второй волны санкций взяли на себя внезапную дополнительную нагрузку по кредитованию предприятий, которые больше не могут не только кредитоваться за рубежом, но и осуществить выплаты по уже имеющимся долгам. Парадоксальность ситуации с санкциями заключается в том, что иностранный банк даже в случае получения платежа от SDN-компании просто откажется принять платеж и зафиксирует дефолт, хотя деньги у заемщика есть и он готов осуществить платеж.
— Видите ли вы риски нехватки капитала у крупных банков с учетом планов передать кредиты компаниям, работающим в сфере гособоронзаказа, на баланс Промсвязьбанка вместе с капиталом? В какой форме это можно было бы передавать наименее болезненно?
— Рисков появления проблем с капиталом у банков, которые будут передавать Промсвязьбанку кредиты предприятий оборонного комплекса, я не вижу. Передача ими активов в уполномоченный банк будет проведена таким образом, что ни отдающий, ни принимающий банк ничего не потеряют.
Механизм передачи кредитов, который мы сейчас разрабатываем совместно с уполномоченными банками, Минобороны и Минфином, заключается в том, что кредиты будут передаваться вместе с инструментами капитала с учетом корректно созданных резервов и уже имеющегося обеспечения. Передающий банк ничего не потеряет, у него уходит актив и часть инструментов капитала. В результате актив банка уйдет по цене с дисконтом, но разницу банк сможет покрыть за счет восстановления резервов. И тогда теоретически банк может понести убытки только в том случае, если сейчас у него недосозданы провизии по таким кредитам. Именно поэтому в этой истории поручено участвовать ЦБ, который в момент передачи будет следить за тем, чтобы банк создал корректные резервы.
У Промсвязьбанка будет обратная ситуация: ему нужно будет создать резерв по передаваемому активу, но создание этого резерва покроется инструментом капитала, который ему передается. Поскольку он купил актив на полную сумму, но заплатил с дисконтом в размере резерва, прибыль покроет резерв.
— Вы уже оценивали, насколько корректно созданы резервы по кредитам ОПК?
— Мы проводим эту работу сейчас, банки определяют перечень активов, мы изучаем их качество.
— В какой форме банки смогут передавать капитал Промсвязьбанку?
— Инструменты капитала могут быть разные. В основном речь идет о субординированных кредитах, которые выдавались либо Центральным банком, либо правительством в рамках двух федеральных законов.
— То есть банки могут передать Промсвязьбанку часть субордов, полученных от АСВ в 2015-2016 годах в рамках госпрограммы докапитализации?
— Да, это может быть возврат части субординированного кредита. Но в рамках этой программы суборды ряда госбанков были конвертированы в привилегированные акции. Сама процедура возврата акций сложная с точки зрения корпоративного законодательства, а поскольку процедуру передачи активов нужно провести достаточно быстро, мы предполагаем провести передачу капитала через иной порядок распределения дивидендов. То есть дивиденды «передающих» банков могут быть переведены в виде суборда или тех же самых «префов» в банк, который принимает кредиты предприятий оборонного комплекса.
— То есть схема будет с наименьшими потерями для передающей стороны?
— Схема передачи активов будет разработана так, что если передающая сторона корректно создала резервы, то она ничего не потеряет, а принимающая сторона не потребует от государства дополнительных средств.
— Что будет с «Открытие Холдингом», если он не погасит задолженность в 28 млрд рублей, образовавшуюся после санации «Траста»? Есть ли вероятность, что Рост банк, которому перешли права требования по этому займу, подаст на банкротство холдинга?
— Момент первый: списание этих средств и сохранение долга «Открытие Холдинга» перед банком «Траст» было сделано в силу норм закона. Все остальные комментарии холдинга относятся к их собственной оценке, что справедливо, что несправедливо. Мы действуем строго в правовом поле.
Второе, если мы вторгаемся в область «справедливо или несправедливо», то нужно отметить, что холдинг должен всем банкам и финансовым компаниям группы «Открытие», включая «Траст», не 28 млрд рублей, а, как минимум, в 10 раз больше — около 300 млрд рублей. И холдинг до сих пор не раскрыл — куда эти деньги руководство холдинга направило.
Третий момент, банки группы ФК «Открытие» намерены взыскивать с «Открытие Холдинга» опять же не 28, а всю сумму задолженности — это 335 млрд рублей.
Мы очень рассчитываем, что холдинг раскроет те объекты инвестиций, в которые пошли эти средства, и вернет деньги либо активы. Если он не будет в состоянии вернуть эти средства, тогда, скорее всего, будет инициирована процедура банкротства.
— Ведутся сейчас какие-то переговоры с собственником «Открытие Холдинга» на предмет урегулирования долга?
— Переговоры сейчас ведутся новым менеджментом банка «Открытие» и «Траста», которые юридически являются кредиторами своего бывшего холдинга. В холдинге произошла смена менеджмента, а собственники холдинга и реальные управленцы, с которыми можно было бы эти переговоры вести, находятся за границей, в Российскую Федерацию не возвращаются, и все это значительно осложняет переговоры.
— Какие изменения в закон в части взыскания убытков с бывших собственников проблемных банков предлагает ЦБ РФ?
— В части процедур взыскания мы предлагаем сделать два изменения в законодательстве. Сейчас в силу закона возможен только судебный механизм взыскания затрат на финансовое оздоровление проблемных банков и страховых компаний. Этот механизм уже предусмотрен в существующем законодательстве, и уточняющие его поправки вступили в силу с 8 июня. Но для того, чтобы он работал эффективно, нужно решить две проблемы.
Проблема первая: мы все знаем, что судебные истории длятся долго, используются суды разных юрисдикций, а эти судебные истории будут длиться, наверное, особенно долго. И мы видим серьезные риски того, что за время долгих судебных разбирательств те активы, которые собственники профинансировали за счет средств вкладчиков и кредиторов, будут выведены. То есть даже если мы выиграем, существуют риски, что к тому времени, как суд обяжет собственника заплатить, формально у него уже никаких активов не будет. Все понимают, что российские бизнесмены имеют 20-летний опыт корпоративных войн и корпоративной защиты своих активов. Например, к тому времени, как суд решит, что собственник должен заплатить банку какую-то сумму ущерба, окажется, что все его заводы, пароходы, яхты, здания принадлежат не ему, а бывшей жене также по решению суда в рамках вполне законного решения в рамках бракоразводного процесса. Либо было продано честным приобретателям за деньги (а деньги потом у собственника украли), либо отсужено иным судом. Это анекдотичные примеры, но, тем не менее, они вполне действенные. В целях пресечения вывода активов крайне желательно обеспечить по решению суда по ходатайству уполномоченного государственного органа применение ограничительных мер к активам бенефициаров банков, переданных на финансовое оздоровление, на весь период судебных разбирательств, вплоть до их окончания.
И второй момент. Важно обеспечить присутствие бенефициаров и топ-менеджмента санируемых финансовых организаций на территории РФ на период судебных разбирательств.
У нас есть законодательные предложения, которые сейчас обсуждаются, они очень непростые для восприятия обществом, но я очень надеюсь, что мы получим поддержку в этом вопросе.
Проблема всех санируемых банков заключается в том, что их собственники владели банками для удовлетворения своей «бизнес-булимии», используя средства кредиторов и вкладчиков как финансовый рычаг для личной бизнес-экспансии.
Собственники российских банков любят видеть себя в списках Forbes. Но ведь Forbes сравнивает активы gross без учета долговой нагрузки. Мы же сейчас считаем стоимость чистых активов. И если свести активы с пассивами — то списки Forbes придется подкорректировать…
— Акционеры «Русснефти» одобрили выплату дивидендов на привилегированные акции за 2017 год в размере $40 млн. Правильно ли мы понимаем, что санируемый с участием ЦБ Рост банк, на балансе которого находятся почти все «префы», получит эти средства? На что они пойдут?
— У Рост банка, который после объединения с банком «Траст» станет частью Фонда непрофильных активов, 25% привилегированных акций «Русснефти». По результатам переговоров с господином Гуцериевым «Русснефть» обязалась выплачивать по этим привилегированным акциям Фонду непрофильных активов повышенные дивиденды. В эмиссионной документации определены минимальные дивиденды, они составляют $16 млн. После переговоров с нами $40 млн дивидендов рекомендовано направить в Фонд непрофильных активов как чистый доход. Это был важный пункт переговоров с бывшим собственником группы Бинбанка . Если эти выплаты будут ежегодными, то они могут являться для фонда основным источником покрытия его операционных расходов. Мы сейчас ведем переговоры, чтобы это было занесено в эмиссионную документацию, и ищем пути, как это сделать, для того, чтобы зафиксировать это обязательство.
— Почему для вас было важно зафиксировать повышенные дивиденды по этим «префам»?
— Потому что они повышают стоимость самого актива. Если «Русснефть» выплачивала бы в соответствии с эмиссионной документацией $16 млн дивидендов, то этот пакет в 25% стоил бы около 15 млрд рублей. Если она выплачивает $40 млн, то этот пакет стоит 40-45 млрд рублей. Таким образом, кроме постоянного денежного потока в Фонд непрофильных активов, повышается его recovery.
— У собственника «Русснефти» с обязательством выплачивать повышенные дивиденды появляется стимул выкупить этот пакет акций.
— Если он выкупит их без дисконта и именно по той цене, по которой они были поставлены старым менеджментом на баланс (это около 60 млрд рублей), то мы готовы к таким переговорам.
— Многие проблемы сразу решатся.
— Если актив имеет такую гарантированную доходность, его можно продать. Мы пока не продаем, потому что нам важно в структуре Фонда непрофильных активов для покрытия операционных расходов иметь гарантированный денежный поток на уровне $40 млн в год.
— Есть ли в Фонде непрофильных активов компании, где требуется дофинансирование?
— Да, конечно, там есть работающие компании и проекты, которые нужно дофинансировать. «Интеко» — хороший пример. Сейчас 87,5% акций принадлежит Рост банку. Два бренда, две компании — «Интеко» и «Патриот». Одна — элитное жилье, другая — эконом-комфорт класс. Долговая нагрузка высокая, но для российских строительных компаний она вполне приемлема. Мы провели переговоры с основными кредиторами, чтобы утвердить финансовую модель компании, согласованную с синдикатом банков-кредиторов, и корректно распределить обеспечение, имеющиеся площадки и строительные проекты «Интеко» и «Патриота». Это позволит вернуть кредиты в чуть более удлиненные сроки, но компания сможет продолжать работать.
— Вы договорились о реструктуризации?
— Да. С учетом всех нюансов. Мы провели сложную работу, договоренности есть, решения кредитных комитетов есть. Сейчас этими вопросами уже занимается команда Михаила Михайловича Задорнова (главы банка «Открытие» — ИФ).
Почему мы создали Фонд непрофильных активов? В отличие от ликвидационных процедур, которыми традиционно занимается АСВ, мы видим, что среди непрофильных активов санируемых банков есть работающие предприятия, и если их поддержать финансово и управленчески, они будут продолжать обслуживать кредиты, платить сотрудникам зарплату и приносить пользу экономике. Такие активы — это значительная часть фонда. Хороший пример — «Интеко» и «Русснефть». Есть также два крупных кластера лесных активов в Красноярской и Новосибирской областях. Оба актива тоже имеют высокую долговую нагрузку в силу большого количества смен собственников. Каждая смена сопровождалась дополнительной долговой нагрузкой. Здесь нужно будет проводить реструктуризацию, возможно, операцию debt-to-equity. Нецелесообразно распродавать их по частям только потому, что данные активы слишком сильно закредитованы и у них есть проблемы с собственниками и с менеджментом. Их можно дофинансировать, реструктурировать задолженность, усилить менеджмент, выстроить две или одну крупную экспортно-ориентированную компанию. РФПИ принимает участие в капитале и в управлении Фонда непрофильных активов в целях определения перспективных проектов, поднятия их стоимости и привлечения внешних инвесторов. Такая экспертиза у РФПИ есть, и уже есть инвесторы, которые готовы рассматривать сотрудничество в этих и других проектах фонда.
— Готов ли ЦБ рассмотреть предложение АСВ по наделению госкорпорации полномочиями временной администрации, которая входит в банк после отзыва у него лицензии?
— Мы обсуждаем это предложение в рамках разработки стратегии АСВ, оно потребует законодательных изменений. На мой взгляд, после доработки эти предложения будет способствовать сокращению времени от отзыва лицензии до начала ликвидационных процедур, а данный отрезок времени очень важен с точки зрения определения и наполнения конкурсной массы и обеспечения возвратности. Дело в том, что связанные с собственниками банков кредиторы в силу разных обстоятельств продолжают вести борьбу за активы или залоги. К сожалению, в этих целях ликвидационные процедуры могут затягиваться и с помощью судебных механизмов.
— Как в случае с банком «Югра»?
— Да, классическая история. Нет возможности начать ликвидационные процедуры и перейти к формированию конкурсной массы для выплат кредиторам, потому что рассмотрение вопроса о банкротстве в суде постоянно переносится. Мы бы хотели изменить законодательство и полномочия АСВ, чтобы эффективнее проводить ликвидационные процедуры, увеличить recovery, чтобы большая часть активов из конкурсной массы доставалась реальным кредиторам.
— ЦБ тоже будет входить по-прежнему как временная администрация, просто в составе могут появиться представители АСВ?
— Я допускаю возможность, что после отзыва лицензии в кредитную организацию будет сразу входить временная администрация АСВ, а не Банка России как сейчас, и АСВ же будет выполнять функции конкурсного управляющего. Также стоит унифицировать конкурсные процедуры для банков и других финансовых компаний (страховых, НПФ и пр).
— ЦБ планировал расширить периметр банков, в которые он может ввести уполномоченных представителей. В какой стадии эта идея?
— Для ее реализации нужны поправки в законодательство. Мы считаем, что уполномоченный представитель не должен вводиться в банк только потому, что банк крупный. Этот инструмент, как и все инструменты надзора, должны работать на основе риск-ориентированного подхода. Соответственно, мы бы хотели иметь возможность при наличии признаков повышенного риска ввести уполномоченного представителя даже в небольшой банк. Для крупных банков мы бы хотели обсудить практику, которая широко применяется за рубежом, когда в кредитной организации постоянно находится группа уполномоченных представителей, специализированных по разным вопросам, которые подключены к его системам в режиме онлайн.
— А сейчас не так?
— Сейчас только один уполномоченный представитель на банк. Мы пока предложений не делаем, изучаем зарубежный опыт, но, например, в крупнейших иностранных банках постоянно работают надзорные команды по 20-30 человек, которые меняются в зависимости от надзорного фокуса. Потому мы хотели бы разработать более гибкий механизм присутствия представителей Банка России в поднадзорных банках.
— Думаю, что вы встретите сопротивление.
— Вполне возможно, но оно скорее будет от непонимания. Сам институт уполномоченного представителя рассчитан на работу добросовестного банка, потому что если банк очень захочет что-то спрятать от ЦБ, тайно провести кредитный комитет или выдать невозвратный или схемный кредит, то всегда сможет это сделать. Для того, чтобы нажать кнопку enter на клавиатуре, нужна одна секунда, а договор продажи актива, отказа от залога или забалансовой гарантии, который потом кладется в сейф, можно спрятать не только от уполномоченного представителя, но и от всех проверяющих органов. Мало ли где этот сейф будет стоять? Он вообще может находиться не в помещении банка. По факту мы, к сожалению, до сих пор выявляем так называемые «центры управления полетом». ЦБ имеет право проверять сам банк, а на соседней улице или в подъезде напротив здания банка есть квартира, или офис, из которого банк и управляется на самом деле, там и сервера могут быть, и сейфы, и черная касса…
