Широко распространенным является мнение о неэффективности процедур банкротства в России.
Причины такой неэффективности разные исследователи усматривают в разном: в недобросовестности должников, арбитражных управляющих, злоупотреблениях кредиторов, наличии ненужных процедур (наблюдение), отсутствии нужных процедур (реструктуризация долгов юридического лица по примеру, как это принято выражаться, Чэптер Элевен), контролируемости торгов, злоупотреблениях организаторов бизнеса, медлительностью или наоборот торопливостью и непредсказуемостью или наоборот негибкостью судебной системы и т.д. и т.п.
За последнее время все эти «дыры» так или иначе латают: усиливают ответственность арбитражных управляющих, развивают субсидиарную ответственность, пытаются устранить наблюдение и ввести тот самый Чэптер Элевен, пресечь практику контролируемых торгов через рассмотрение конкретных дел, заблокировать включение в реестр требований кредиторов требований связанных лиц и пр.
Стали ли процедуры банкротства от такого латания эффективнее? Вопрос, конечно же, в том, как, то есть в чем, эту самую эффективность измерять. В восстановлении платежеспособности? Нет, не стали. В привлечении к субсидиарной ответственности? Количественно – стали. В возврате копейки на рубль? Не знаю. Думаю, что зависит от вида кредитора (залоговые или нет). Но сейчас уже становится понятно: методом решения для повышения эффективности является практика заплаток.
Такая практика сама по себе порочна: во-первых, прорывать будет там, где еще заплатку не ставили, во-вторых, попытка все закрыть железной крышкой (отчасти это сейчас происходит с институтом субсидиарной ответственности) приведет к «выплескиванию» ребенка.
Как представляется, такая практика неэффективна еще и потому, что является запоздалой защитой, а не своевременным предвосхищением.
Что отечественная мысль могла бы предложить в качестве решения на опережение?
Можем ли мы предложить Glava 3.3, которую наши западные (и восточные, северные и южные) друзья с удовольствием будут тиражировать в будущем?
Осмелюсь попробовать. Не судите строго.
Как мне кажется, главное, чего у нас в настоящее время нет в банкротстве, так это концептуального выделения банкротства как управленческого процесса. Отсутствие такого концептуального выделения, в свою очередь, приводит к отсутствию четкого законодательного определения разрешенных контуров названного управленческого процесса в сфере разрешения несостоятельности.
Так, банкротство может рассматриваться с нескольких точек зрения: как факт, как судебное производство, как режим расчетов и, наконец, как управленческий процесс.
Если мы говорим об эффективности банкротства как управленческого процесса, то ее, как и в отношении любого другого процесса, можно измерять через соотношение трех критериев: достигнутые цели, сроки их достижения, затраченные средства.
Следовательно, первое, что мы должны определить: четкие и измеримые цели любого вида управленческого процесса в сфере разрешения несостоятельности.
Очевидно, что целью реабилитационных процедур должно быть восстановление платежеспособности (кого – должника или бизнеса – подлежит обсуждению). В свою очередь, целью конкурсного управленческого процесса – максимально возможное удовлетворение требований кредиторов.
Целью управленческого процесса в рамках процедуры наблюдения является анализ наиболее сбалансированного способа разрешения несостоятельности.
Далее – мы должны по каждому из видов управленческого процесса дать ориентиры по ожидаемому размеру затрачиваемых средств (сюда, кстати, текущие платежи тоже должны войти). Превышение такого размера будет снижать эффективность.
И третье – мы должны выработать критерии ожидаемых сроков на достижение соответствующих целей. Точно так же – превышение в минус, сокращение – в плюс.
Целесообразно сначала концептуально и далее на законодательном уровне признать следующую структуру органов управления в сфере процесса разрешения несостоятельности:
— антикризисный управляющий – менеджер;
— собрание кредиторов;
— комитет кредиторов.
В целях развития лучших практик достижения целей соответствующих управленческих процессов следует «освободить» главного управленца – управляющего, с одной стороны, но и повысить его реальную ответственность по итогам оценки эффективности проведенных процедур, с другой.
Именно чрезмерная зарегулированность и недоверие к управленцу вымывает остатки инициативы в указанной сфере управления. Проще провести процедуру «по регламенту», чтобы никого «не задеть», что означает в большинстве случаев отсутствие заинтересованности к нестандартным подходам. Но без конкуренции, применения новых моделей достижения целей мы вряд ли сможем увидеть новые технологии повышения эффективности разрешения несостоятельности.
Это, конечно же, не означает, что управляющий не должен нести ответственности. Напротив, должен. Более того, должен больше, чем сейчас. Но за другое – за неэффективное проведение процедуры. Иными словами, управляющий получает карт-бланш на процесс, но нестандартный в худшую сторону результат должен приводить к «разбору полетов».
В этой связи целесообразно:
— во-первых, освободить менеджера в сфере достижения целей управленческого процесса: ограничить компетенцию собрания кредиторов, как это кощунственно не звучит, сократить обжалование его действий, сократить публикации, отчетность, проверки и т.п.,
— во-вторых, ввести четкий механизм открытой (возможно, судебной) оценки эффективности проведенного управленческого им процесса, но только по итогам его проведения.
Целесообразно выработать четкие и измеряемые критерии указанной оценки.
Недостижение среднего уровня эффективности должно влечь ответственность за некомпетентность, превышение среднего уровня – привилегии, возможно, в виде «обязательных закупок» услуг, повышенного вознаграждения.
При таком подходе не должно оставаться без внимания и поведение мажоритарных кредиторов: совершение ими действий в ущерб эффективности должно давать право на иск об убытках к ним со стороны миноритарных кредиторов (аналогии с решениями в сфере корпоративного управления). Возможно, в будущем мы будем готовы и на более широкие аналогии: кодексы банкротного управления, проведение конкурсов эффективности менеджеров (команд управляющих).
Как представляется, само изменение подхода к банкротному процессу (прежде всего, управленческий процесс в сфере разрешения несостоятельности) способно показать реальную картину происходящего, а далее – ее улучшать.
Безусловно, данный пост является всего лишь набросками предложений к концептуальным подходам к управлению разрешением несостоятельности.
Его задачей является не более, чем постановка проблемы необходимости смещения целей: от невнятных с целевой точки зрения процедур и производств к целевому и измеряемому управлению.
