Сегодня «Коммерсант» подводит неутешительные итоги экспериментов по санации проблемных банков в России:
«Fitch Ratings 26 сентября презентовало доклад о трансформации российской банковской системы, где оценило эффективность действующих санаций — тех, что проводились Агентством по страхованию вкладов через кредитный механизм. Он действовал с 2008 до середины 2017 года (выдача займа инвестору на десять лет под 0,5% годовых). По подсчетам Fitch, 10 проектов из 30 последних санаций закончились плачевно — санаторы сами обанкротились или были санированы («Открытие», Бинбанк, Татфондбанк и Пробизнесбанк оздоравливали 10 проблемных банков). При этом 20 оздоравливаемых банков не показывают достаточной прибыли для того, чтобы вовремя восстановить капитал. По оценке Fitch, на санацию банков с 2014 года потрачено 1,14 трлн руб., на выплаты вкладчикам банков, лишенных лицензий,— 1,6 трлн руб. При этом по расчетам аналитиков прямые потери государства от банкротства банков были бы на 500 млрд руб. меньше, чем в итоге было потрачено на санацию».
Наш банк тоже когда-то занимался санацией. Эта история подробно описана в моей книге «Охота на банкира»:
«…она [история] началась осенью 2008 года, когда мировой финансовый кризис, спровоцированный крахом одного из крупнейших в мире инвестиционных банков Lehman Brothers, бумерангом ударил по российской экономике. В России ситуация была более угрожающей, чем в 1998 году. Фондовый рынок обвалился, акции ≪голубых фишек≫ обесценились, банки начали испытывать проблемы с ликвидностью.
Государство решило вмешаться. Но на начальном этапе не были предприняты системные антикризисные действия. Закон ≪О мерах по стабилизации банковской системы≫, сделавший Агентство по страхованию вкладов ответственным за санацию и спасение ≪проблемных≫ банков, появился лишь в ноябре 2008 года. Решения властей в каждом конкретном случае принимались в пожарном порядке и в ручном режиме.
Одним из таких случаев стал «Российский капитал». Этот крупный банк имел большую филиальную сеть и несколько десятков тысяч вкладчиков. В сентябре он перестал проводить платежи клиентов, или, говоря бухгалтерским языком, «сел на картотеку». Банкротство. В условиях «мирного времени» Центробанк в этом случае обязан был ввести временную администрацию с последующим отзывом лицензии, а Агентство по страхованию вкладов — расплатиться с вкладчиками. Однако в той ситуации банкротство большого банка точно вызвало бы «эффект домино» — вкладчики других кредитных учреждений бросились бы забирать деньги, и произошел бы коллапс всей финансовой системы. Поэтому власти решили применить механизм санации. К нашему банку, который на тот момент был самым надежным не только в России, но и, наверное, в мире (соотношение капитала к активам превышало 50%), обратились руководители Минфина и Центрального банка с просьбой взять временные льготные деньги и провести санацию.
Технически это сделали так: Национальный резервный банк купил «Российский капитал» у его владельцев за символические пять тысяч рублей. ЦБ разместил в НРБ депозит в размере 300 миллионов долларов (рублей почему-то не было, и мы вскоре «влетели» на курсе — санацию-то мы проводили в рублях). Заемные деньги НРБ должен был через несколько лет вернуть Центробанку с процентами — шесть годовых. В случае с «Роскапом» оценить дыру в его балансе мы точно не могли — на изучение документов банка и оценку его финансового состояния нам дали три дня. Авантюра чистой воды.
Владельцем «Роскапа» был 50-летний Алексей Иващенко — бывший экономист кредитно-планового отдела Ульяновского отделения Госбанка СССР, поработавший затем в центральном аппарате Госбанка и в Жилсоцбанке. В 1990-е годы он успел побывать вице-президентом того самого Мосбизнесбанка, который усиленно разворовывали «эффективные менеджеры» во главе с Букато. Освоенные там навыки Иващенко успешно применил на новом поприще.
В 2005 году он засветился в средствах массовой информации в связи с тем, что играл роль «живца» в проводившейся ФСБ спецоперации: в ходе встречи с ним в гостинице «Балчуг» были арестованы сотрудники Федеральной налоговой службы и московского управления ЦБ. Они вымогали у Иващенко пять с лишним миллионов долларов за прекращение дела о неуплате банком налогов на два миллиарда рублей (налоговая служба хотела взыскать с «Роскапа» НДС, который банк не заплатил с операций с драгоценными металлами). В результате «решалы», которых взяли с поличным, получили внушительные сроки — десять и восемь лет лишения свободы соответственно (при этом банк в бюджет так ничего и не заплатил). После этой операции у Иващенко «сложились отношения» со Службой экономической безопасности ФСБ России (Управление «К» — «Контрразведывательное обеспечение кредитно-финансовой сферы»).
Уже при первом знакомстве с «Роскапом» возникли подозрения, что это банк непростой. Но просьба Минфина и ЦБ была весьма настойчивой, и мы согласились. НРБ «залил» санируемый банк своими деньгами, предоставив межбанковский кредит. Разморозили картотеку — возвращали депозиты, обслуживали счета, расплачивались по векселям и т. д. Пришлось также выкупить один к одному часть кредитного портфеля «Роскапа», который был частично дефолтным. Иначе говоря, деньги нашего банка шли на погашение долгов другого банка. Общие потери НРБ при санации составили более 1,2 миллиарда рублей. Брали, что называется, «кота в мешке» — вот и поплатились.
Вскоре мы обнаружили, что «Роскап» был фабрикой по «распилу» и отмыванию. Топовые сотрудники банка получали завышенную зарплату и часть ее сносили в черную кассу (до полутора миллионов долларов в месяц). Деньги шли на откаты клиентам из числа руководителей ГУПов и МУПов за хранение остатков по заниженным ставкам. Банк вел отдельную, вторую бухгалтерию по кредитованию — официальная ставка была 6% при реальной 20%. Деньги отмывали через Кипр, Латвию, не брезговали и Северным Кипром (4,5 миллиона долларов), куда обычно обращаются только «бизнесмены» из Колумбии. Открытием для нас стало участие в отмывании банков Белоруссии.
Выяснилось, что банкротство «Российского капитала» произошло вовсе не из-за «неблагоприятной конъюнктуры на мировом финансовом рынке» и не из-за «ошибок в инвестиционной политике», а стало результатом прямых хищений денег клиентов и вкладчиков, которыми занимались прежние владельцы и руководство «банка». В общей сложности по различным схемам они вывели в офшорные компании 5,4 миллиарда рублей. Именно из-за этой пробоины банк и пошел ко дну.
Речь шла о банальном мошенничестве и воровстве. Я обратился в правоохранительные органы с просьбой о расследовании. Вскоре отовсюду пришли отписки, говорящие, что оснований для возбуждения уголовного дела не усматривается. Заместитель начальника Управления «К» СЭБ ФСБ генерал Егоров написал мне, что «каких-либо данных о преступлениях, относящихся к компетенции органов ФСБ России», в моем обращении не содержится.
Подозрения усилились, когда в комиссии по контролю расходования выделенных банкам денег господдержки на ЦБ начали оказывать давление, требуя «отобрать «Российский капитал» у Лебедева», поскольку он, мол, не занимается его «оздоровлением». Весной 2009 года ЦБ под давлением «правоохранителей» настоял, чтобы мы передали «Роскап» Агентству по страхованию вкладов, а взятые взаймы деньги вернули досрочно. ЦБ и АСВ, впрочем, провели проверку, в ходе которой установили, что НРБ все делал правильно.
Итак, мы санировали объект, добавив к заемным (и потраченным на санацию) средствам собственные деньги. Объект у нас отобрали. Заемные средства, дававшиеся на десять лет, заставили вернуть через пять месяцев [Иными словами, НРБ – единственный из когда-либо привлекавшихся государством к санации банков, который полностью расплатился с государством. И он же – единственный, кто «огрёб» по полной программе. Все остальные – как «санаторы», так и «санируемые» — чувствуют себя очень хорошо]. Мы не смогли взыскать с ЦБ свои убытки, хотя и судились. А восстановленной платежеспособностью «Российского капитала» воспользовалось АСВ — они сделали банк своей опорой. При этом государство в лице АСВ не стало разбираться в мошеннических схемах и привлекать прежних хозяев банка к ответственности.
А в дополнение (и в назидание) к моим попыткам добиться правосудия спустя полтора года силовики нагрянули в мой офис с «маски-шоу». Правильно, не надо инициировать расследования хищений в «Российском капитале» и других банках!
Или все-таки надо?
P.S. Меня читатели спрашивают: а кто на кого охотится? Ясень пень, все эти годы «они» охотились на меня за то, что я расследовал их «делишки». Интересно, мы поменяемся ролями?