Почему процедурой банкротства физических лиц недовольны все её участники, выяснял корреспондент «АиФ-Челябинск».
Тяжело морально и финансово
Жительница Челябинска Дарья Расторгуева, получившая известность как первая россиянка, подавшая заявление на личное банкротство, сейчас настроена пессимистично. Ни рубля из 14-миллионого долга женщины ещё не списали, а новые денежные обязательства только растут – нужно платить пошлины, возмещать судебные издержки и умудряться на что-то жить с тремя детьми.
«Человек, который остаётся буквально без всего, не в силах потянуть связанные с банкротством расходы. Процедура идёт очень медленно и на неё нужны деньги, порядка ста тысяч. К тому же арбитражный суд не готов к «физикам», опыта в подобном нет, и все ждут, чем кончится дело», — рассказывает Дарья.
Ситуация осложняется тем, что от дела челябинки отказался уже второй арбитражный управляющий – юрист, который имеет право улаживать дела банкрота. Если это случится в третий раз, процедуру закроют, а должница останется наедине со своей бедой и коллекторами.
В такой финансовой ситуации моральная сторона проблемы как-то теряется, кажется неважной. Однако, со слов Дарьи, для простых, неискушённых в судебных делах людей уже само слово «банкрот» является приговором. «Некоторые пишут мне и рассказывают, что даже семье боятся рассказать о своих долгах, не то что обратиться к юристу. А посмотрев, что закон не работает как должно, и вовсе отчаиваются – некуда идти», — отмечает она.
«Просто хотим гарантий»
С другой стороны судебных «баррикад» ситуация выглядит не менее удручающей. Арбитражные управляющие отказываются от физических банкротов потому, что боятся в конце концов ничего не получить за свою работу.
«Когда к нам приходит запрос на подбор управляющего, мы практически ничего не знаем о должнике, о его реальном положении и финансовых возможностях, – рассказывает Пётр Матушкин, исполнительный директор Южно-Уральского филиала НП «Уральская саморегулируемая организация арбитражных управляющих. — Мы берёмся за дело, начинаем подавать нужные заявления, за которые приходится платить определённые комиссии. И только потом узнаём, что денег не получим, у человека ничего нет. К тому же в конце прошлого года был принят новый федеральный закон, в котором прописана ответственность арбитражного управляющего — за малейшую ошибку в документах он может быть отстранён от работы на длительный срок. Поэтому юристы и не хотят браться за непродуманную процедуру банкротства физлиц без каких-либо гарантий».
Пётр Матушкин поясняет, что из подобной ситуации возможны два выхода: либо должник лично договаривается с управляющим, заранее объясняя своё положение и фактически апеллируя к чисто человеческому пониманию, либо – уже на уровне закона – расширяется круг лиц, которые смогут вести банкротские дела. При этом главной проблемы – бремени судебных расходов – эта мера, очевидно, не снимет.
Приходится отговаривать
Челябинские правозащитники также считают, что отношения должников с управляющими нужно пересмотреть – или дать полномочия другим юристам, или разрешить им вести более выгодные банкротства юридических лиц лишь после трёх успешных процедур с физлицами.
Заместитель председателя региональной организации «Финпотребсоюз» и руководитель социального проекта «Стоп!Коллектор» Вячеслав Курилин отмечает: «Иногда нам даже приходится отговаривать людей от банкротства. При долге в 500 тысяч часто ещё возможна реструктуризация, постепенное погашение, что сейчас относительно легче судебных издержек. Просто показываем огромную стопку бумаг, которые нужно будет собрать в строго оговорённые сроки – и многим этого хватает, чтобы подумать о другом способе погашения долга».
Все участники процедуры банкротства сходятся в одном: в нынешнем виде закон нежизнеспособен, необходимы значительные правки и уточнения, чтобы этот механизм по-настоящему заработал. Будут ли они внесены и когда – пока неизвестно.