Как повлияли на регион изменения в международной обстановке, почему из него сбежали лизинговые компании и можно ли заставить киприотов платить налоги в воронежскую казну, рассказал на «деловом завтраке» в редакции «РГ» руководитель управления ФНС по Воронежской области Сергей Дуканов.
Быль о прибыли
Что бы вы сказали о «самочувствии» экономики региона, исходя из динамики сборов?
Сергей Дуканов: Сочетание экономических и налоговых показателей у нас достаточно гармоничное. Темпы роста ВРП, промпроизводства, товарооборота в последние пять лет соответствуют налоговым поступлениям. Растут инвестиции в основной капитал — растет и объем отчислений по налогу на имущество, на 20-30 процентов. Развитие экономики влечет за собой создание рабочих мест, так что увеличивается и сумма НДФЛ — несмотря на то, что население активно пользуется имущественными налоговыми вычетами, их объем вырос в полтора раза по сравнению с прошлым годом. Это хороший показатель: значит, люди в массовом порядке приобретают жилье, причем впервые. Кстати, в 2013-2014 годах именно строительство показало рекордные темпы роста — чуть ли не на 50 процентов.
Вложения в основной капитал имеют и обратную сторону. Например, уменьшаются сборы по НДС, поскольку организации, которые инвестируют в новое строительство, реконструкцию и модернизацию производства, пользуются налоговыми вычетами. Снизились и поступления по налогу на прибыль: расходы инвесторов на развитие активов уменьшают налогооблагаемую базу. В будущем эти вложения должны окупиться, пока же мы наблюдаем заметное сокращение сборов по налогу на прибыль по сравнению с 2013 годом. В начале отставание составляло 14 процентов, сейчас оно сократилось вдвое… В первое полугодии произошел провал в химическом производстве и добыче полезных ископаемых, оскудели отчисления от предприятий РЖД (но у них так сложилось по всей России). Из-за этого мы недополучили один миллиард рублей по налогу на прибыль.
Еще один фактор снижения данных сборов — миграция лизинговых компаний на территорию Воронежской области в связи с налоговой льготой, введенной для них два года назад. По сути, поддерживать имело смысл только одну компанию, которая занимается лизингом авиатехники, в том числе воронежской. А остальные организации прибыли в регион просто ради льготы. В прошлом году они уплатили немалую сумму по налогу на прибыль, а теперь ее им вернули. Потери облбюджета составили 640 миллионов рублей. Мы убедились в том, что льгота, которая не влечет за собой открытие новых производств и создание рабочих мест на территории региона, бессмысленна. Скорее всего, ее отменят уже в этом году. Подавляющее большинство лизинговых компаний — за исключением «ИФК» — уже вернулось восвояси.
Сказалась также нехватка оборотных средств и ликвидности активов. Возможное следствие кризиса и в какой-то степени введение в отношении России санкций — это сокращение переплаты по налогу на прибыль организаций. Ежегодно объем переплаты прирастал на 5-10 процентов, сейчас он сократился на 20 процентов, Воронежская область потеряла полмиллиарда рублей.
А в перспективе чего ожидаете?
Сергей Дуканов: Мы прогнозируем положительную динамику налога на прибыль уже к концу декабря. Может быть, даже выйдем на показатель 2013 года. Если отбросить перечисленные выше негативные факторы, то темпы роста налога на прибыль примерно такие же, как раньше, — около 10 процентов. Но сослагательное наклонение к жизни не применимо, поэтому мы имеем по этому налогу заметное снижение. Поступления от всех остальных налогов растут, и это характеризует наш регион как самодостаточный.
Ударили по рублям
Как отразились на воронежском бизнесе и налоговых поступлениях от него изоляционные процессы?
Сергей Дуканов: Провести основательный анализ достаточно сложно, но вот несколько частных примеров. Падение курса рубля по отношению к ведущим мировым валютам привело к удорожанию импорта и удешевлению экспорта. Соответственно, доходы компаний, ориентированных на экспорт, снизились. Снизился и уплачиваемый ими налог на прибыль. А расходы на ввоз товаров в рублевом эквиваленте — при сохранении цен в иностранной валюте — возросли, и импортеры показывают, к сожалению, убытки.
Второй фактор — падение биржевых индексов. Безусловно, к ним привязаны не все воронежские компании, но многие имеют капитализацию исходя из индекса ММВБ, от капитализации зависит объем кредитных ресурсов и так называемой устойчивости по банковским займам. С падением курса ММВБ банки стали вынуждать такие компании либо к досрочному погашению кредитов, либо к предъявлению более значимого обеспечения. Результат — череда банкротств достаточно значимых организаций, в том числе в сфере сельского хозяйства и промышленности, и ухудшение финансовых показателей у их коллег. Это повлекло за собой уменьшение сборов как по налогу на прибыль, так и по другим налогам, включая НДС и НДФЛ.
Введение санкций способно существенно повлиять на деятельность целого ряда компаний, занимающихся как экспортом, так и импортом. В то же время, на мой взгляд, это позволяет воронежцам повысить конкурентоспособность своей продукции на уровне региона и РФ. Налоговую отдачу здесь пока нельзя просчитать, но ясно, что динамика промпроизводства будет положительной.
В случае изоляции России возможны иные последствия. Но одно дело — самоизоляция, характерная для советского и постсоветского периода, когда мы импортировали и экспортировали только определенные товары. Сегодня мы сильнее интегрированы в мировую экономику, в том числе европейскую. Сильнее, чем наши соседи. Экспорт зерна не сократится. С точки зрения обеспеченности основными продуктами питания Россия уже не та, что десять лет назад. Производство мяса птицы и свинины на территории Воронежской области превосходит самые лучшие советские показатели. Так уж получилось, что мы к санкциям готовы и радикальных налоговых потерь не ждем.
Прогноз сдержанно-оптимистический.
Сергей Дуканов: Да, хотя экономический прогноз облправительства более консервативный. Но существенный риск для бюджетных поступлений представляет только налог на прибыль. По остальным видам налогов провалов быть не должно.
Мал золотник
В прошлом году малый бизнес серьезно «просел» под тяжестью выросших взносов в социальные фонды, а что мы имеем сегодня?
Сергей Дуканов: Думаю, он себя чувствует значительно лучше, чем об этом говорят СМИ. Часто проблема не в самой сути малого бизнеса, а в тех структурах, которые зарабатывают на нем и на защите его интересов. Идет популяризация в первую очередь таких организаций. С точки зрения налоговых поступлений крупных изменений в Воронежской области не произошло. Темпы роста по-прежнему положительные. Прекратился спад количества ИП: в 2013 году их стало на 10 процентов меньше, в 2014-м — на 4 процента больше. Увеличился объем отчислений от индивидуальных предпринимателей, в том числе по упрощенной системе налогообложения и ЕНВД (на 7,5 процента). Малый бизнес как давал, так и дает около 25 процентов поступлений в бюджетную систему региона. В Германии — максимум 10 процентов. Впрочем, такое сравнение не совсем корректно, да и столь большой вклад малого бизнеса — воронежская особенность. У нас нет, в отличие от Липецкой и Белгородской областей, доминирующих налогоплательщиков. Чтобы получить десять процентов всех налоговых поступлений, нам необходимо собрать пул из сотни налогоплательщиков.
В то же время налоговая нагрузка на сегмент, куда входят ИП с малым числом работников, микро- и малые предприятия, незначительна и в абсолютном, и в относительном измерении: что-то около 4,5 тысячи рублей на одного работника в месяц. Это как минимум в 2,5 раза ниже, чем на средних и крупных предприятиях. Поэтому с точки зрения налоговой нагрузки малый бизнес не ущемлен. Есть у него проблемы с административными барьерами, с доступом к рынку энергоносителей, к заказам крупных компаний. А налогообложение для малого бизнеса особенно не менялось на протяжении последних 5-10 лет. Повышение страховых взносов, безусловно, вызвало отток предпринимателей. Возможно, привело к вытеснению ряда малых фирм в «тень». Но процесс легализации сегодня идет довольно успешно, в том числе благодаря работе правоохранительных и налоговых органов, а также муниципальных властей.
Теневой бизнес большое место в экономике региона занимает?
Сергей Дуканов: Для налоговиков он сам по себе не является предметом глубокого изучения. Если бизнес криминальный, то доход от него подлежит не налогообложению, а конфискации в пользу государства. Эта схема имела эффект в советское время, сейчас у нас почти не применяется (а за рубежом, кстати, действует). В нашем ведении — легальные, то есть не теневые доходы, которые скрываются от налогообложения. Мы выявляем компании, которые ухитрились недоплатить определенную сумму, и ежегодно доначисляем им налоги — в общей сложности выходит от полутора до двух миллиардов рублей. Схемы бывают порой криминальными — подделка документов, лжесвидетельство, регистрация фирмы на подставных лиц. В текущем году мы направили в правоохранительные органы 69 материалов по таким фактам, возбуждено 27 уголовных дел, передано в суд восемь — по четырем вынесены обвинительные приговоры. Впервые за последние восемь лет мы добились обвинительных приговоров. Раньше уголовные дела просто не доходили до суда. Здесь важен и воспитательный эффект: люди понимают, что заплатить все равно придется, и страх ответственности их дисциплинирует.
Кроме того, мы впервые начали предъявлять в гражданский суд иски о возмещении причиненного бюджету ущерба в размере неуплаченных налогов — не к компаниям, а к их руководителям и учредителям. Законодательная основа для успешного разрешения этих споров имеется, и я думаю, что результаты в 2015 году будут неплохие. Бизнесмены должны понимать, что за неуплату налогов их компанией они могут ответить своим имуществом. Возьмем пример с ЛВЗ «Бутурлиновский», который находится в процедуре банкротства. Убыток от неуплаты налогов составлял один миллиард рублей. Было уголовное дело, суд приговорил бывшего руководителя организации к штрафу в сто тысяч рублей. Сумма явно неадекватная. Но обвинительный приговор по уголовному делу дает налоговым органам шанс предъявить гражданский иск и взыскать недополученные средства в пользу бюджета.
Вряд ли нам удастся покончить с оптимизацией налогообложения, в том числе незаконной. Слишком велики ставки в этой игре. Остановить недобросовестных бизнесменов может только неотвратимость и пропорциональность наказания и, наверное, непримиримость общества к получению необоснованной выгоды. А пока у нас некоторые экономисты и юристы, называя себя экспертами, пишут, что не видят проблемы, если компания использует в качестве подрядчика либо субподрядчика фирму-однодневку. Да и пусть, мол, использует, если это снижает налог. Никто не задумывается, что «однодневка» не выплачивает зарплату, не осуществляет никаких действий, а ее руководитель вообще не в курсе происходящего. Мы посылали запрос в республику Кипр относительно учредителей нескольких таких фирм, оттуда ответили: «Данные лица ничего не могут сказать о деятельности компаний, которые полностью им принадлежат и работают на территории РФ. Активы каждой составляют по полтора миллиарда рублей и сформированы летательными аппаратами». На фирме числится кредит в размере полутора миллиардов рублей, а хозяин-киприот и в ус не дует.
Алло, Бермуды?
Много ли в Воронежской области офшорных компаний?
Сергей Дуканов: Учредителя из офшорной зоны имеет 120 организаций. Они достаточно серьезно влияют на экономику региона, задействованы в том числе в сфере монопольных услуг: поставки энергоносителей и ЖКХ. На них приходится значительный оборот и значительные меры господдержки — как в виде налоговых льгот, так и в виде субсидирования ставки по банковским кредитам. Безусловно, эти компании находятся под пристальным вниманием налоговых органов.
Схемы ухода от уплаты налогов у них схожие. Во-первых, использование фирм-однодневок, то есть технических компаний, зарегистрированных за пределами РФ, в цепочках оказания услуг, производства и закупки товаров. Сложность распутывания этого клубка в том, что российских налогоплательщиков мы можем проверить самостоятельно либо с помощью коллег из других регионов, а вот получить оперативную и достоверную информацию из-за рубежа, особенно из офшорной юрисдикции, практически невозможно.
Вторая схема — так называемое накредитование. Основная масса внешнего займа РФ приходится на коммерческие компании, банки и частных лиц. Офшорная юрисдикция хороша низкими процентами по кредитам. А в Воронежской области мы сталкиваемся не с дешевыми банковскими зарубежными кредитами, а с частным займом по очень высоким ставкам, до 20 процентов. Разумеется, вы понимаете, эти деньги «уходят» в офшорную юрисдикцию, являются основанием для уменьшения налогооблагаемой базы по прибыли и впоследствии создают ситуацию контролируемого банкротства со стороны аффилированных офшорных компаний. Опасно это для региона или нет? Конечно. Во всех отношениях. Мы теряем налог на прибыль, а в случае банкротства предприятия его российские кредиторы не смогут управлять этой процедурой.
Офшорные компании, с которыми мы сталкивались, ничего собой не представляют: ни доллара, ни рубля в капитале, ни ответственных лиц. И такая фирма участвует в сделке, предположим, займа или выполнения каких-либо работ. Там нет ни одного сотрудника — но осваиваются сотни миллионов рублей. Безусловно, налоговый орган должен доказать, что у компании не было возможности выполнить этот заказ, не было экономической выгоды, не было реальных взаимоотношений между контрагентами. А как это сделать, если на запрос приходит ответ: «Мы не смогли связаться с руководителем» или «Мы направили запрос по адресу нахождения компании, а нам ответили, что она здесь никогда не находилась». Грубо говоря, это та же проблема фирм-однодневок, только осложненная иностранным элементом и межгосударственными процедурами получения информации.
Законодательную брешь вроде бы пытаются заделать…
Сергей Дуканов: Положительные изменения есть, но мы в этом плане отстали от западных стран, которые борются с офшорными юрисдикциями десятки и даже сотни лет, вырабатывают нормы, которые позволяют не терять поступления в бюджет. У нас же правовая регламентация в сфере экономики и бюджета во многом опирается на реалии советского времени, когда подобные вопросы не вставали. Теперь мы пытаемся впервые прописать нормы о налогообложении нерезидентов, контролируемых российскими организациями или физлицами. И натыкаемся на серьезное сопротивление как бизнеса, так и лоббистских общественных организаций… На мой взгляд, эти нормы необходимы. Они не жесткие, разумные и связаны исключительно с тем, что нерезидент, контролируемый российским налоговым резидентом, должен платить налоги на территории РФ при условии, если средневзвешенная ставка налогообложения в его офшорной зоне существенно отличается. Как и большинство стран G20, мы заинтересованы в том, чтобы налог оставался на территории нашего государства.
Малый бизнес по-прежнему дает около 25 процентов поступлений в бюджетную систему регионов
Есть еще одна составляющая этой работы, наиболее сложная. Ее тоже обсуждали на саммите G20. Речь об обмене налоговой информацией между странами, входящими в состав наиболее развитых экономик мира, причем на уровне международных правил. Если не прописать четко, какие сведения, каким способом и в какие сроки мы сможем получать от иностранных коллег, серьезных успехов в налогообложении российских компаний с офшорным происхождением не добиться. В последнее время киприоты предоставляют нам данные о банковских и торговых операциях, состоянии активов, о первых лицах — но на это уходит около полугода. При благоприятном стечении обстоятельств. Разумеется, наша проверка полгода длиться не может. В рамках РФ информацию предоставляют либо в режиме онлайн, либо по запросу в течение нескольких дней.
А можно ли сделать так, чтобы офшорные компании у нас хотя бы господдержку не получали?
Сергей Дуканов: Нужно! Конечно, лишить кого-то доступа к субсидиям — не самоцель. Если у фирмы есть реальный капитал и он вкладывается в реальную экономику, то по сути неважно, кто учредитель. Но господдержка должна быть прагматичной и контролируемой. Мы пишем отрицательные заключения на инвестпроекты с участием офшорных компаний, где контроль размыт. Например, где просят полтора миллиарда господдержки, а первый отчет о реализации проекта хотят представить в 2029 году. Я считаю, что это абсурд. Клерки, которые это пропускают, вероятно, глубоко заблуждаются или индифферентно относятся к своим обязанностям. Если в проекте есть рабочие места, реальное производство, прогноз не только средне- или долгосрочный, но и ежеквартальный — пожалуйста, работайте! Как только появляются первые просчеты в плане достоверности, полноты и сроков предоставления сведений, надо однозначно сворачивать проект со стороны государства и предъявлять к инвестору санкции. Вот была в Воронежской области компания, которая занималась добычей песка. Получила 110 миллионов налога на имущество в рамках господдержки и… успешно обанкротилась. Почему ее не контролировали ежегодно? На протяжении последних шести лет налоговые отчисления этой компании равнялись нулю.
Общественный совет при воронежском УФНС выработал ряд простых, даже банальных, рекомендаций по предоставлению мер господдержки. Первое — у проекта должна быть отдача: бюджетная, социальная и экономическая. Второе — хотя бы ежеквартальный контроль, причем не только «бумажный», но и фактический. Третье — рациональный подход: проект должен дать эффект, в котором область нуждается. Давайте стимулировать развитие тех отраслей, которые тут уместны. Четвертое — чиновники, которые дают санкцию на поддержку инвестпроектов, обязаны публично отчитываться перед бизнес-сообществом, экспертами и обычными налогоплательщиками. В том числе через СМИ. Их отчеты должны широко обсуждаться — это же расходование бюджетных средств. Надо добиваться возвратности вложенных денег, к примеру, в перспективе 5-10 лет (для каждого случая критерий может быть свой). А не поддерживать проекты потому, что уважаемые люди обратились… Если по итогам реализации проекта не растут отчисления по налогам — зачем поддерживать неконкурентоспособные отрасли? Мы уже определили, что для Воронежской области важны сельское хозяйство и переработка, наукоемкая промышленность, оборонный комплекс. Приоритеты должны задавать региональные власти. Разумеется, в их политике должен быть — и он в последнее время ярко выражен — акцент на выравнивание доходов и уровня жизни населения в районах.
Рекомендации мы направили всем, кто задействован в предоставлении льгот. Прогресс есть. Три-пять лет назад льготы предоставлялись бессистемно — может быть, даже по принципу личного знакомства. Сегодня критерии поддержки бизнеса стараются сделать более прозрачными. Пока не так хорошо проработаны льготы для граждан, имеющие социальный характер. В Воронежской области, как и в других регионах, они очень разношерстны. У нас более 400 поселений — в каждом свой подход. Жители везде одинаковы, имеют равные права и должны нести равные обязанности. Но в одних поселениях люди платят налог на землю, а в других освобождены от него. Нужно унифицировать льготы для граждан с помощью региональных рекомендаций. Мы свои предложения уже сформулировали.
Темна вода
В прошлой беседе мы с вами говорили о муниципальном «Воронежводоканале», который отдали в концессию коммерческой структуре. Тогда предприятие вдруг начало платить меньше налогов, чем прежде — когда было банкротом. Что сегодня наблюдаете?
Сергей Дуканов: С учетом доначислений налогов, пеней и штрафных санкций налоговая нагрузка у этого плательщика сопоставима с той, которая была до привлечения инвестора. Нам удалось решить основную проблему: купив предприятие за 700 миллионов, покупатель произвел переоценку основных средств до восьми миллиардов — с целью сокращения базы по налогу на прибыль. Мы обращались к мэру и губернатору, эффект налицо.
Еще одна сквозная тема — крупные налогоплательщики, которые не ставят свои дочерние компании на учет в нашем регионе.
Сергей Дуканов: Острота проблемы снята. Три года назад мы получили от легализации инорегиональных компаний более полутора миллиардов рублей. В этом году — 650 миллионов (из них 450 миллионов — по НДФЛ). Совместно с муниципалитетами и региональными властями, применяя штрафные санкции, мы заставляем отчитываться за своих работников те компании, которые выполняют подряды на территории региона. Болевые точки — строительство дорог, мостов, крупных промышленных и торговых объектов, сельскохозяйственных комплексов, муниципальные и региональные заказы. Очень часто привлекаются компании из других регионов, которые не успевают встать здесь на налоговый учет. Наша задача — зафиксировать это и принудить компанию платить НДФЛ и налог на прибыль в Воронежской области. Эти сборы полностью идут в бюджет региона либо муниципалитета, так что мы находим полную поддержку со стороны властей.
За вами следят
Как вам кажется, воронежские миллионеры и миллиардеры привыкают быть честными при заполнении налоговых деклараций?
Сергей Дуканов: Один рекордсмен-фермер регулярно декларирует крупный легальный доход, в последний раз это было 104 миллиона рублей. Это чуть ли не 99 процентов поступлений от сельского хозяйства, если смотреть по декларациям. Что, увы, не красит ни отрасль, ни контролирующие органы. Количество миллионеров с каждым годом увеличивается на 30-40 процентов, причем эти темпы не вполне пропорциональны темпам роста реальных доходов населения. Скорее всего, идет легализация части доходов. За 2013 год мы получили декларации от 17 с лишним тысяч налогоплательщиков, ранее их было 12. Если по итогам 2014-го будет 25 тысяч деклараций, то можно сказать, что легализация идет хорошими темпами. Баснословных легальных доходов мы пока не фиксируем. Если почитать прессу, то, конечно, многое можно узнать — мы отрабатываем эти версии.
Возможно, будем тиражировать опыт белгородцев — они в судебном порядке взыскали сумму неуплаченного налога с вмененного дохода, который равняется сумме произведенных расходов на приобретение жилья, коммерческой недвижимости, транспортных средств и так далее. Во всех судебных инстанциях налоговики одержали победу, и сумма налога с физлиц была взыскана. У нас уже есть «претенденты» на такие иски. Простой пример — автомобиль за девять миллионов рублей приобретен физическим лицом, которое в последние пять лет получило три тысячи рублей дохода. Можно попытаться доказать, что автомобиль приобретен за счет доходов, которые не прошли налогообложение.
Для российского законодательства решение этой проблемы находится, скорее всего, в области пробела. В развитых зарубежных налоговых системах такая практика успешно применяется.
А по чиновникам не возникает вопрос о несоответствии доходов и деклараций?
Сергей Дуканов: Возникает. Но человек говорит: «Вам какое дело?» Видимо, пока петух не клюнет… Странно, что люди не желают легализовать часть своего дохода, чтобы иметь возможность легально же пользоваться благами. В скандинавских странах значительная часть информации о доходах человека находится в открытом доступе, соседи любят друг про друга смотреть. Они не видят проблемы в том, что все узнают, с чего имею доход и в каком размере. Приобретение дорогой квартиры либо съем элитного жилья непременно вызовет желание проверить, честно ли я получил такие деньги.
В Воронеже на наш телефон доверия регулярно звонят жильцы и председатели ТСЖ, чтобы рассказать, кто у них сдает квартиры. Мы, конечно, пытаемся работать с участковыми, не всегда мероприятия удачны, но — тем не менее. Хороший двигатель прогресса — зависть. Вот женщина продала дом, ее брат пишет: она выручила за него не сто тысяч, а пять миллионов. И присылает копию приложения к договору купли-продажи. Тут уж надо либо умасливать брата, чтобы он признался в ошибке, либо платить налог.
Сегодня моя почта процентов на десять состоит из подобных обращений. Человек был уволен с предприятия и сообщает, что такой-то доход не проходил через кассу. Экс-сотрудник известной АЗС знает о существовании там двух кассовых аппаратов, снимает память с обоих (то есть показывает налоговую базу по заправке) и предлагает нам сотрудничество в выявлении нелегального аппарата.
Проигравшая в суде сторона указывает, что адвокат победителей не платит налоги с взысканных в его пользу средств и не декларирует доходы. Жалуются женщины, уходящие в декретный отпуск: «Мне насчитали пособие по минимуму, а я была высокооплачиваемым специалистом, получала такие-то суммы из рук такого-то начальника, расписывалась в журнале, перед уходом сфотографировала все страницы». Особая статья — когда дело связано с алиментами. Бывшие супруги устанавливают, что их мужья уклоняются от налогов и получают зарплату в конверте. Здесь и налоговое правонарушение, и уголовное преступление, и трудовой инспекции есть чем заняться, и Пенсионному фонду. Даже гастарбайтеров скрывать тяжелее стало — люди узнают, сообщают куда надо…
