До Мосгорсуда дошел конфликт братьев-бизнесменов Лернеров. Один из них получил срок за то, что занял у второго денег на завод, но не отдал. Адвокат осужденного припомнил, как судья первой инстанции после беседы с юристом перестал принимать доказательства защиты, и, по его мнению, нарушил принцип презумпции невиновности. В апелляции обсуждали также разговор с чечнцами и тестя, который формально был крупным собственнико, а так – «никем».
Михаил Лернер – председатель совета директоров ООО «Уником», совместного предприятия госкорпорации «Роснано» и компании «ГК «Новый каучук», 10 июня 2014 года был приговорен Бутырским районным судом Москвы к шести годам заключения за мошенничества в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК РФ, максимальный срок – 10 лет лишения свободы). Согласно приговору, судья Ильдар Галиуллин установил, что Михаил Лернер 11 ноября 2009 года занял у брата Дмитрия более 252 млн руб. под залог доли в 29,5% в компании «Новом каучуке», которой владел его тесть Александр Вершинин (получил три года по той же статье). Деньги были переданы ему в этот же день в присутствии свидетелей в пяти спортивных сумках. Как решил суд, свои долговые обязательства перед братом, оформленные договорами беспроцентного займа, Михаил Лернер выполнять изначально не собирался. По версии обвинения, поддержанной судом, Михаил заключил предварительный договор только для того, чтобы впоследствии отказаться от его выполнения. При его подписании Михаил обещал брату, что основной договор будет заключен тогда, когда доля его тестя будет полностью оплачена, хотя на самом деле уставной капитал к тому моменту был оплачен на 100%.
В настоящее время предприятия Михаила Лернера признаны банкротами. Арбитражным судом открыто конкурсное производство в отношении ООО «Уником» (А41-29618/13) и ООО «ГК «Новый каучук» (А40-143763/13).
Приговором остались недовольны оба брата. Потерпевший Дмитрий сообщил, что считает его необоснованно мягким, и напомнил суду, что у Михаила имеется еще одна судимость. Ранее Тушинский районный суд рассматривал деятельность Михаила Лернера как генерального директора автодилера «ДиМ+Ко». Как установил суд, Михаил присвоил себе 29,8 млн руб., перечисленных клиентом в качестве «платы за автотехнику». Последняя так и не была поставлена. В итоге 7 июля 2012 года суд приговорил Михаила Лернера по обвинению в мошенничестве в особо крупном размере к пяти годам лишения свободы условно. Позднее «ДиМ+Ко» был также признан банкротом.
У защиты – своя картина произошедшего между братьями Лернерами. Сторона настаивает, что деньги были переданы лишь единожды, когда в конце весны 2008 года Михаил Лернер занял у брата ровно 152 млн рублей для развития бизнеса. 17 апреля 2009 года была составлена расписка, в которой фигурировала сумма 192,3 руб. – сам долг плюс проценты до 1 июня 2010 года, когда Михаил обязался вернуть деньги. Эту версию защита обосновывает соответствующим карандашным расчетом, выполненным на обратной стороне расписки рукой Дмитрия Лернера (авторство записи подтвердил привлеченный защитниками эксперт). По версии осужденных, Дмитрий Лернер, не дожидаясь 1 июня 2010 года, во второй половине 2009-го начал оказывать давление на семью Лернеров-Вершининых (в частности, как считают осужденные, он организовал поджог машины Михаила Лернера в октябре 2009 года). Дмитрий добивался оформления долга в виде договора беспроцентного займа, обеспеченного залогом в виде доли в «ГК «Новый каучук», и 11 ноября 2009 года это было сделано. Сумма в этом договоре беспроцентного займа – более 252 млн. руб. – это опять-таки предыдущий долг плюс проценты, как утверждает Михаил Лернер. Поскольку долг так и не был возвращен, с именем Дмитрия Лернера защита связывает такие дальнейшие события, как покушение на Михаила 26 марта 2012 года (он был ранен в бедро) и взрыв у двери квартиры Вершинина 6 июня того же года, а также вышеупомянутый эпизод с машиной. Ни одно из этих преступлений до сих пор не раскрыто.
Подсудимые и их адвокаты полагают, что Дмитрий Лернер не только сам лгал на суде, подтвердив передачу 252 млн руб., но и подговорил свидетелей дать ложные показания, чтобы перевести обыкновенный гражданско-правовой спор в уголовную плоскость. Имеются у адвокатов подсудимых и серьезные претензии к работе судьи Галиуллина. Свои доводы 13 октября изложил тройке судей Мосгорсуда адвокат Вершинина Юрий Новолодский.
Поговорили неофициально
Новолодский считает, что Бутырским райсудом была нарушена презумпция невиновности, поскольку у стороны защиты имеется около двух десятков доказательств, не исследованных судом. «Судья сказал, что не будет их рассматривать, потому что они не оправдывают обвиняемых! Это грубое нарушение закона! – кипятился адвокат. – А 30 мая, когда сторона обвинения закончила предоставлять доказательства, суд вообще прекратил их исследование. Сложилась странная для нашего правосудия ситуация, когда сторону защиты лишили права предоставлять доказательства. Надеюсь, суд апелляционной инстанции даст нам такую возможность».
Юрист поведал тройке судей, что у него с судьей Галиуллиным до 30 мая состоялся неформальный разговор о доказательстве, которое Новолодский добыл и намеревался предоставить в дело. В тот день адвокат рассказал судье, что привез заключение, которое было написано на основании договора займа и расписки доктором технических наук, экспертом по статметодам Владимиром Курзеневым. В этом заключении делался вывод относительно появления в договоре беспроцентного займа цифры 252,5 руб. Эксперт пришел к мнению, что данная сумма была образована путем сложения ранее имевшегося долга и начисленных на него 12,5% годовых за 2,5 года. Курзенев вычислил, что шанс случайного происхождения этой суммы равен 0,0000008%. Все это Новолодский рассказал тогда Галиуллину. По предположению адвоката, судья понял: даже если проведет судебную экспертизу, она даст такой же результат, что и заключение Курзенева. Именно поэтому, как догадался Новолодский, судья Галиуллин и завершил досрочно стадию предоставления доказательств.
Новолодский ходатайствовал о вызове свидетелей защиты, приобщении и оценке новых доказательств и исследовании некоторых старых, стал их перечислять. Председательствующий судья Алексей Мариненко легко согласился с необходимостью это сделать, но решил уточнить:
– Вы просите исследовать СМС-сообщения. Что они доказывают?
– Это эсэмэски Дмитрия и Михаила Лернеров друг другу. Они доказывают, что на момент подписания договора займа между ними уже существовал конфликт. Это косвенно подтверждает, что передачи денег не было: странно одалживать значительную сумму денег человеку, с которым плохие отношения.
– Я протестую против оглашения СМС, – воскликнул Дмитрий Лернер. – Я не знаю, что это за СМС!
– Я вам отдельно покажу, когда они будут оглашаться. Подойдете и посмотрите, – пообещал председательствующий судья. – Что дальше?
– Ходатайствую еще раз допросить Михаила Лернера и Владимира Вершинина.
Судья Мариненко удовлетворил ходатайство. Михаил Лернер и Вершинин присутствовали на суде виртуально – на экране, отделенные от камеры прутьями решетки.
– Прошу пять минут на подготовку, – попросил Михаил. – Я расскажу о наших с братом отношениях с 1998 года.
– Пожалуйста, – кивнул судья Мариненко. – Мы хотели бы послушать, как зародился ваш конфликт.
Дмитрий Лернер что-то процедил сквозь зубы. Издалека не было слышно, но, судя по реакции суда и адвокатов, Дмитрий высказался в адрес стороны защиты. И похоже, его слова были нецензурными и их в любом случае нельзя было бы здесь привести.
– Ваша честь! – сразу же воскликнул Новолодский. – Прошу меня от этого оградить.
Видимо, такие ситуации возникали еще в Бутырском суде.
– Ругаться в зале заседаний нельзя, – спокойно и терпеливо сказал Дмитрию председательствующий судья. – Каждую позицию надо уважать. Если вы не согласны со сказанным, то так и скажите: «Я другого мнения». Но без оскорблений, пожалуйста. Вы поняли?
– Да, – выдавил Дмитрий Лернер и через мгновение продолжил тише: – Я против того, что Михаил хочет рассказывать [о наших отношениях] с 1998 года. Это не имеет отношения к делу.
– Ваша честь! – воскликнул Михаил.
– Не протестуйте, – отрезал судья. – К Михаилу это тоже относится. У Галиуллина, наверное, и рассмотрение дела так резко закончилось, потому что он не выдержал. Адвокат, продолжайте, пожалуйста: какие еще доказательства вы хотите приобщить к делу?
– У нас есть доказательства того факта, что машины жгли до подписания договора займа, – объявил Новолодский.
– Это тоже не имеет отношения к делу, – возразил Дмитрий. – И хочу подчеркнуть, что в отношении меня уголовные дела не возбуждались.
– Это приобщать не будем, – решил Мариненко. – Давайте дальше.
И Новолодский продолжил, то и дело сбиваясь с сухого перечисления доказательств на речи в защиту Вершинина. Теперь, вслед за братьями, судье Мариненко пришлось урезонивать адвоката. «Не надо нам давать указания, снова повторять доводы защиты, – сделал замечание Мариненко. – Вы хотите вести процесс вместо судей. Это некрасиво. Если хотите, можете в прениях заявить, что председательствующий судья – нехороший».
– Но я еще не закончил! – возразил Новолодский. – Я не понял…
– А мы уже все поняли, – улыбаясь, прервал его судья Мариненко.
Был никем
Видимо, судья хотел закончить рассмотрение жалобы побыстрее, и его раздражала основательная и неторопливая манера работы Новолодского, а также то, что адвокат порой говорил тогда, когда ему не давали слова. На каждое замечание суда у адвоката Новолодского находилось свое возражение, которое он тут же начинал излагать. Наверное, именно поэтому судья Мариненко в какой-то момент иронично сказал: «Я смотрю, у нас тут адвокат Новолодский из всех самый обиженный…»
Тем временем Михаил подготовился к рассказу. Он поведал, что сотрудничал с братом на ниве коммерческой деятельности с 1994 года. В 2002 году он начал заниматься производством добавок для асфальта, в частности «Униремом». Она производилась из старых покрышек, защищала асфальт от трещин и увеличивала срок его службы. В 2008-м он получил много заказов, арендовал здание в Подольске и запустил линию по производству «Унирема», принадлежавшую компании Михаила ООО «Новый каучук». Однако вскоре собственники здания объявили, что хотят его продавать. Михаилу срочно надо было найти деньги, чтобы выкупить здание завода. Выручил брат Дмитрий, одолжив 152 млн руб. Помимо этого, как рассказал осужденный, его компания подавала заявки на кредит в банки, и «Соцгорбанк» дал согласие выделить «Новому каучуку» такую сумму. В итоге здание было куплено на средства брата, а деньгами банка Михаил собирался отдать Дмитрию долг. Но тут грянул кризис, и вместо этого полученный кредит был направлен на погашение долгов автомобильного бизнеса Михаила.
(Между тем, как писал «Коммерсантъ», «Соцгорбанк» в 2012 году лишился лицензии, и основная часть взятого кредита так и не была погашена. – «Право.Ru».)
Михаил продолжал рассказ: в конце 2008-го – начале 2009 года добавкой «Унирем» заинтересовалась компания «Роснано», и он рассчитывал на расширение производства и увеличение прибыли. Дмитрия он уверял, что, как только деньги появятся, долг будет погашен. Переговоры с «Роснано» закончились успешно, но по их типовым условиям Михаил должен был создать для совместной деятельности новую компанию. Существовавшая компания ООО «Новый каучук» для этого не годилась. Так было создано ООО «Группа компаний «Новый каучук», которому ООО «Новый каучук» передало необходимые средства производства. Когда все условия «Роснано» были выполнены, появилась совместная компания – ООО «Уником» (35% – «Роснано», 65% – «ГК «Новый каучук»). Работа закипела. С применением «Унирема» было уложено более 20 млн кв.м дорог по всей России.
– Дороги стали почти неснашиваемые, и это кому-то не понравилось! – вставил ремарку адвокат Новолодский.
На очередной вопрос Дмитрия о том, когда же Михаил вернет долг, тот, по его словам, обещал отдать деньги в 2015 году, когда «Роснано» выйдет из партнерства. Такой ответ Дмитрия не устроил, и он предложил расплатиться с ним долей 29,5% в ООО «ГК «Новый каучук». Эта доля фактически принадлежала Михаилу, но была формально записана на его тестя Вершинина.
– А почему так? – прервал рассказ Михаила судья Сергей Бондарев.
– Дело в том, что нужно было передавать активы из старого «Каучука» в новый, – разъяснил Михаил Лернер. – А я был директором старого. Если бы я еще и в новом был учредителем, то получалось бы, что я передаю активы сам себе.
Вершинин, сидевший за решеткой рядом с зятем, подтвердил, что был лишь номинальным владельцем, – как он выразился, «никем», «носителем доли». Все документы он подписывал по указанию Михаила.
Далее Михаил поведал, как заключался договор беспроцентного займа и обеспечивающий его предварительный договор залога доли. Осужденный рассказал: Дмитрий знал с самого начала, что уставной капитал оплачен только на 50%. «Это был первый вопрос юристов брата – мол, что будем делать, если у вас только половина оплачена», – вспомнил Михаил.
– Уставной капитал был оплачен полностью, только мне об этом не сказали! – прервал брата Дмитрий.
– Есть в деле доказательства этого? – обратился к Дмитрию судья Бондарев. – Покажите.
У чеченцев
Дмитрий Лернер подошел к судьям и показал им некий документ. Им оказался устав ООО «ГК «Новый каучук», в котором было сказано, что уставной капитал должен быть полностью оплачен. На возмущенные возражения Новолодского, что это ни о чем не говорит, Дмитрий ответил:
– В суде первой инстанции допрашивался сотрудник службы безопасности «Роснано». Он сказал, что проверял выполнение всех пунктов устава, и этого в том числе.
Далее заслушали свидетеля защиты Игоря Пименова, который не выступал в суде первой инстанции. Пименов пояснил, что несколько лет работает заместителем генерального директора ООО «Институт «Каналстройпроект». Возглавляется эта организация ее владельцем Владимиром Малицким. Пименов сказал, что в 2010 году Малицкий попросил его проштудировать документы ООО «ГК «Новый каучук», потому что намеревался вложить деньги в эту компанию. По словам Пименова, решение было принято положительное, и Малицкий выступил инвестором ООО «ГК «Новый каучук». Он поручил Пименову внести 50 млн руб. своих дивидендов от «Каналстройпроекта» в счет оплаты 50% уставного капитала «ГК «Новый каучук». Однако учредителем последней компании он не стал. Судьи попытались разобраться в этом противоречии.
– Малицкий свои деньги в уставной капитал вносил? – спросил судья Бондарев.
– Да, – ответил Пименов.
– Если он не учредитель, то, простите, в качестве кого он совершал оплату?
– Платил на основании доверенностей от учредителей.
Судьи недоуменно замолчали, а судья Бондарев произнес:
– Странные тут взаимоотношения. Один «никто» и «носитель доли», другой свои деньги за других людей вносит.
– Обычные гражданско-правовые отношения, – заметил Новолодский и затем поинтересовался у Пименова: – Тот факт, что уставной капитал «ГК «Новый каучук» был оплачен лишь на 50%, нашел отражение в финансовой отчетности?
– Мы это контролировали, – сказал свидетель.
– Планировалось ли что-то предпринимать? – спросил Новолодский.
– Да, Малицкий об этом говорил. Обсуждались варианты оплаты оставшейся половины или уменьшения уставного капитала, – ответил Пименов.
– А почему Малицкий так и не оплатил оставшиеся 50%?
– Не знаю. Вероятно, денег не было, – пожал плечами свидетель.
Затем судьи осмотрели имеющееся в деле инвестиционное соглашение Малицкого с учредителями ООО «ГК «Новый каучук». В нем были урегулированы все финансовые вопросы, поскольку необычный статус Малицкого выходит за пределы регулирования закона. Судьи задались вопросом, почему на соглашении есть не все подписи и отсутствует печать.
– Потому что это – элемент черной бухгалтерии, – мрачно прокомментировал Дмитрий Лернер, держа перед собой копию соглашения. – Тут нет ссылок ни на какие доверенности. Согласно этому документу, часть денег отмывается в кипрские офшоры. Вместо того чтобы вернуть мне долг, деньги выводятся из зоны досягаемости российских приставов.
Сторона защиты ничего на это не ответила.
Адвокат Владимир Кочкин, защитник Михаила Лернера, спросил у Пименова, был ли тот на «чеченской встрече». О ней ранее вскользь упомянул в своих показаниях сам Михаил. Пименов отвечал, что «года два назад, до возбуждения уголовного дела» им с Малицким начали поступать звонки с предложением обсудить долг Михаила, для чего встретиться в представительстве Чеченской Республики на Новом Арбате. Пименов и Малицкий приехали на Арбат в приемную одного из помощников Адама Делимханова (депутата Госдумы), где переговорили с помощником, его людьми и Дмитрием Лернером.
– Чего они хотели от Малицкого? – обратился адвокат Новолодский к Пименову.
– Требовали возвращения долга Михаила.
– А на каком основании?
– Они полагали, что с Малицкого можно спрашивать как с поручителя Михаила. Я им ответил, что поручителем Малицкий быть не может, – ответил Пименов.
– Они [чеченцы] вам угрожали? – спросил Дмитрий Лернер.
– Нет, но мы с вами некорректно поговорили, – сказал Пименов Дмитрию.
– Не было такого, – отрезал тот.
Отпустив свидетеля, судья Мариненко объявил о перерыве в судебном заседании. «Уже шесть часов, больше нельзя находиться в здании суда, – сказал он. – Мы вообще крайне «динамично» рассматриваем дело благодаря вам [видимо, он имел в виду Новолодского]».
Следующее заседание ждет участников процесса в четверг.
