За последние несколько лет Россия проиграла несколько крупных дел, рассмотренных международными коммерческими арбитражами (международными третейскими судами). Среди них два процесса по искам испанских и британских компаний-инвесторов ЮКОСа в Арбитражном институте международной торговой палаты в Стокгольме, решения по которым состоялись в 2010 и 2012 годах, а также "свежий" процесс бывших акционеров ЮКОСа в Постоянной палате третейского суда в Гааге, в результате которого Россию обязали выплатить рекордную сумму компенсации в размере $50 млрд. При этом выигравшие спор стороны заявили, что арбитражное решение принудительно исполнять в России они не намерены. Помимо явных политических причин такого выбора истцов нельзя забывать и о юридических препятствиях, которые они с большой долей вероятности встретят, если начнут принудительное исполнение в России.
В первую очередь следует отметить, что принудительное исполнение иностранных арбитражных решений практически повсеместно стало возможным после принятия Конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк) в 1958 году (далее — Нью-Йоркская конвенция), которую к настоящему моменту подписали и ратифицировали 150 государств, в том числе РФ.
Статьей I(1) указанной Конвенции предусмотрено ее непосредственное применение в отношении признания и приведения в исполнения иностранных арбитражных решений без каких-либо дополнительных требований или соглашений сторон. При этом статья V Нью-Йоркской конвенции устанавливает исчерпывающий перечень оснований для отказа в признании и приведении в исполнение решений международных коммерческих арбитражей. На практике случаи отказа являются скорее исключением, чем правилом. По всей видимости, Россия относится к числу таких "исключений", что говорит об отсутствии "проарбитражной" направленности.
К наиболее частым основаниям отказа в признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений в России относятся такие, как недействительность арбитражного соглашения (оговорки), неарбитрабельность спора, различные процессуальные нарушения, допущенные в ходе арбитражного разбирательства, и противоречие публичному порядку РФ.
Например, российский суд отказал в исполнении решения иностранного арбитража на том основании, что в решении и арбитражном соглашении были указаны различные организационно-правовые формы компании — стороны данного спора. Нередко формальные основания для отказа становятся препятствиями на пути принудительного исполнения решения международного коммерческого арбитража. Неправильное или неточное указание названия международного арбитражного учреждения, рассматривающего спор, также может стать одним из них.
Но лидирующие позиции остаются за таким основанием отказа, как противоречие публичному порядку, которое установлено статьей V(2)(b) Нью-Йоркской конвенции. Остановимся на этом понятии подробнее.
В России под публичным порядком принято понимать такие фундаментальные правовые начала (принципы), которые обладают высшей императивностью, универсальностью, особой общественной и публичной значимостью, составляют основу построения экономической, политической и правовой системы государства. Причем это определение не закреплено в законе, а разработано судебной практикой. Более того, отсутствует исчерпывающий перечень основных положений российского правопорядка, нарушение которых будет свидетельствовать о нарушении публичного порядка. Несложно понять, что эта категория относится к оценочным. Следовательно, подразумевает наличие некоторой доли субъективности, а значит, ее трактовка будет зависеть от национальной правоприменительной практики.
В качестве примеров нарушения публичного порядка со стороны решений международных коммерческих арбитражей можно привести следующие: нанесение ущерба суверенитету или безопасности государства, посягательство на интересы больших социальных групп, нарушение конституционных прав и свобод частных лиц. Нередко к ним относят нарушение интересов государства, направленных на поддержание его платежной системы и платежного баланса (например, норм валютного регулирования), нарушение фискальных интересов государства (таможенно-тарифное регулирование и т.п.) или противоречие решения нормам о конкуренции и эффективном функционирование товарных и финансовых рынков (нормам антимонопольного законодательства, нормам, направленным на предотвращение коррупции, и т.п.) и другие.
Как можно увидеть, перечень этих нарушений публичного порядка не ограничен, что дает определенную "свободу творчества" для российских судов, уполномоченных рассматривать дела о признании и принудительном исполнении иностранных арбитражных решений в России.
Одним из наиболее показательных случаев подобного рода является дело ОАО "Красный якорь", по которому панамская компания United World Ltd. пыталась признать и исполнить в России решение Международного арбитражного суда при МТП г. Парижа о взыскании с российского общества $37 600. В результате в принудительном исполнении было отказано, суд вышестоящей инстанции сослался на то, что "взыскание с ОАО "Красный якорь" присужденных сумм может привести к банкротству должника и его несостоятельность негативно отразится на социально-экономическом положении Нижнего Новгорода, Нижегородской области и РФ в целом". Боле того, суд указал на то обстоятельство, что "Красный якорь", будучи компанией с государственным участием, входил в перечень обществ, производящих продукцию (товары, услуги), имеющую стратегическое значение для обеспечения национальной безопасности государства.
Учитывая все вышеуказанные препятствия юридического и неюридического характера, которые встречают иностранные компании при принудительном исполнении решений международных коммерческих арбитражей в России, вполне объяснимо их желание добиться результата за рубежом, где у российской стороны могут быть какие-либо активы. Что примечательно, в этом году наблюдался некоторый спад в количестве дел о признании и исполнении решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений в России, которые были рассмотрены российскими судами. Согласно статистическим данным ВАС РФ, за 2013 год количество подобных дел составило 158, по сравнению с 2012 годом (179 дел) спад составил 11,7%, а с 2011 годом (174 дела) — 9,1%. Эти показатели говорят о том, что иностранные компании не спешат доверять российским государственным органам в вопросах, касающихся российских компаний. Возможно, это есть повод к тщательному размышлению относительно перспектив межгосударственной торговли и инвестиций с Россией.
